Клетка для сверчка. Анна Малышева

понижаться. Они и так смехотворно низкие. Я бы повысил, чтобы публика не наглела…

      – Нет, дядя, нет! – вырвалось у девушки. Прикусив нижнюю губу, словно испугавшись собственной дерзости, она опустила глаза, вернувшись к столу.

      – Нет так нет, твое решение, твое право, – Штромм раздраженно дернул плечом. – Знаешь, опыт показывает, что с нашим братом коллекционером церемониться нечего. Собака палку любит. Ставишь заниженную цену – навлекаешь на себя подозрения, что вещица с некрасивой историей, или подделка, или ты, прости, дура… Коллекция твоего отца уникальна, деточка. Он собирал ее по крохам, по всему миру. Подобных вещей нет ни у кого! Если бы не кризис… Сейчас ценится только дешевка.

      Штромм вздохнул с неподдельной горечью. Александра, внутренне разделявшая его мнения и чувства, держалась отстраненно. Она полагала, что не стоит вмешиваться в разговор, показывая личную заинтересованность.

      – Вот поэтому я пригласил Александру, – Штромм наклонился и поставил на приступок печи опустевшую чашку. – Надеюсь, вы найдете общий язык. Задачу я объяснил… Если вещи продадутся хотя бы за начальную цену, с небольшой символической прибавкой в один шаг, мы по законам аукциона не имеем права их снимать с торгов. Но если цену под разными предлогами начнут снижать, Александра должна вмешаться. Мы договорились об этом!

      Художница кивнула. Она чувствовала себя очень неловко – хозяйка дома упорно смотрела в сторону, словно тяготясь ее присутствием. «Похоже, у меня не получилось завоевать ее доверие с первого взгляда, – думала Александра, созерцая свое зыбкое отражение в чашке с кофе. – Ситуация так себе! Меня навязывают в качестве оплаченного цербера вполне взрослому и дееспособному человеку!»

      – Ты покажешь Александре коллекцию, все, что выставляешь на продажу, – продолжал Штромм, – надо, чтобы она хотя бы визуально знала, с чем будет иметь дело. На аукционе ты будешь вместе с ней. В самостоятельные переговоры ни с кем не вступай. Ерунды не слушай. Тебе там наговорят, я уж знаю, кто придет… Как жаль, что я не могу сам там быть!

      Последнее восклицание вырвалось у него словно непроизвольно и прозвучало искренне. Ольга слегка повернула голову в его сторону, волосы упали ей на щеку, скрыв от Александры ее лицо.

      – Ты никак не можешь остаться, дядя? – голос молодой женщины звучал глухо.

      – На этот раз не могу. Ты сама знаешь, я всегда отменял ради тебя срочные дела. Но теперь у меня очень важная сделка, я ее долго готовил, клиент сомневается до сих пор… Если я все перенесу, он пойдет на попятную. Нет и нет. Справляйся сама, раз сама это затеяла. Решила играть во взрослые игры – играй. Александра тебе в помощь.

      – Да… Конечно… – Ольга взглянула на художницу, ловившую каждое слово. – Спасибо вам, что согласились!

      Александра сделала неопределенный жест, разведя руками:

      – Спасибо вам, что пригласили…

      Штромм внезапно, рывком поднялся из кресла, и комната сразу показалась