Вихри волшебства. Диана Уинн Джонс

а после обеда отправит обратно на такси. А здесь Том подбросит вас на станцию на машине и встретит с поезда в три девятнадцать. Держи деньги, Мур, и вот тебе еще пять шиллингов – вдруг захотите перекусить на обратном пути, потому что мисс Розали, конечно, очень предупредительна, не сомневаюсь, но о том, какой у мальчиков аппетит, она не имеет ни малейшего представления. Никогда не имела и с годами не меняется. Когда вернетесь, все мне расскажете.

      Она нежно обняла каждого и выбежала из комнаты, бормоча:

      – Ячменный отвар с лимоном, через полчаса жаропонижающее, потом глазные капли…

      Тонино отодвинул чашку с какао:

      – Боюсь, меня укачает в поезде.

      Так оно и оказалось. Хорошо еще, что, когда молодой человек, исполнявший обязанности секретаря Крестоманси, привез их на станцию, Муру удалось занять отдельное купе. Тонино забился в уголок прокуренной клетушки и, до отказа опустив окно, замер, прижав к губам платок. Нет, его не стошнило, но он все бледнел и бледнел, пока Мур не перестал верить своим глазам, потому что живой человек так побледнеть не может.

      – И что, тебе всю дорогу от самой Италии было так плохо? – спросил ошеломленный Мур.

      – Даже хуже, – промямлил Тонино сквозь платок и стал отчаянно сглатывать.

      Мур знал, что должен проявить сочувствие. Его и самого страшно укачивало, но только в машине. Однако, вместо того чтобы пожалеть Тонино, он даже и не знал, что чувствовать – превосходство или раздражение по поводу того, что Тонино опять было хуже, чем ему.

      По крайней мере, это означало, что разговаривать с Тонино не придется.

      Далвич был приятным местечком немного к югу от Лондона, в котором, как выяснилось сразу после того, как поезд отошел от перрона, дул сильный ветер, гнувший деревья, так что свежего воздуха оказалось хоть отбавляй. Тонино вдохнул полной грудью, и его лицо начало понемногу приобретать прежний оттенок.

      – Путешественник из него хуже некуда, – с симпатией заметил Мордехай Робертс, сопровождая их к такси, которое ждало неподалеку от станции.

      Этот Мордехай Робертс всегда представлял для Мура загадку. У него были светлые, почти белые кудри и кожа кофейного цвета, и выглядел он куда большим иностранцем, чем Тонино, но говорил при этом на превосходном и вовсе не иностранном английском. К тому же его английский выдавал в нем человека образованного, что тоже было загадкой, поскольку Мур всегда думал – это как-то само собой подразумевалось, – что мистер Робертс просто слуга, которого наняли ухаживать за Габриэлем де Виттом, когда он ушел в отставку. Но при этом мистер Робертс, судя по всему, и сам прекрасно умел колдовать. Когда они забрались в такси, он посмотрел на Мура с упреком и сказал:

      – Ты ведь знаешь, существует несколько сотен заклинаний против укачивания.

      – А мне казалось, я сделал так, чтобы его не укачивало, – смущенно ответил Мур.

      С ним вечно так было: никогда не знаешь, когда колдуешь, а когда нет. Но на самом деле Мура смутило то, что он