Пуля. Георгий Ланской

на самом деле? Неожиданно мне стало смешно. Я упал на ковер, валяясь от истерического смеха, который незаметно перешел в слезы. Диктор, с невероятно серьезным лицом, что-то упомянула о прошедшей недавно трагедии. Электричка столкнулась с грузовым поездом по вине пьяного дежурного. В морге до сих пор лежит множество неопознанных тел. Я все смеялся. Вот почему в морге было столько трупов!

      Сколько я так провалялся – не могу сказать. Я пришел в себя, осознав, что лежу на ковре и смотрю в потолок. Мне было очень плохо, но я уже мог здраво рассуждать. Мне был необходим план действий.

      Я встал и начал методично рыскать по квартире, собирая в сумку необходимые мне вещи. В огромное синтетическое нутро полетела куртка-ветровка, спортивный костюм, пара джинсов, свитер, белье. Последними я упаковал несколько любимых компакт-дисков и CD-плеер. Поздно вечером, когда уже совсем стемнело, я сунул за пазуху семейную фотографию и вышел на балкон. Во дворе было тихо. Впервые я порадовался, что местная шпана побила лампочки у дворовых фонарей. В полной темноте, я спустился вниз и вышел со двора, закинув на плечо сумку. Я шел по улице, выбирая места потемнее. Не хватало еще встретить каких-нибудь знакомых! Идти особо мне было некуда, точнее, было всего одно место, где я мог безбоязненно отлежаться и составить план действий. Я шел к Дрюне.

      Дрюня служил со мной в армии. Точнее говоря, мы прослужили вместе всего три месяца. Он был моложе меня почти на два года. Я уже готовился уходить на дембель, а Дрюня только пришел в нашу бригаду. Поскольку он был моим почти единственным земляком, мы быстро сдружились. Я искренне к нему привязался, поскольку Дрюня был крайне интересным человеком.

      Настоящее имя его было Андрей Рифель. Его отличительными чертами был исключительный пофигизм и странная нелюбовь к еде. Сосиски он варил таким образом: насыпал их в дуршлаг и ставил его под горячую воду. Пельмени он вынимал из кастрюли, едва они всплывали. Если я приходил к нему, то старался не есть, или довольствовался бутербродами. В их семье ходила история из детства Дрюни, когда его мать звала его к столу. «У-у-у, опять есть, вчера ели, сегодня уже ели, и опять есть…», – недовольно отвечал он. Мне это было непонятно, и всегда развлекало. Дрюня отличался невероятной худобой, и иногда сквозь него можно было увидеть рисунок на обоях. Удивить Дрюню было практически невозможно. Своим характером он сильно смахивал на флегматичного ленивца, который ел, что видел, спал, где придется, мылся от случая к случаю, преимущественно под дождем и прочее, прочее, прочее…

      В последнее время Дрюню я видел редко. Он съехал от родителей и жил в однокомнатной хрущевке. Работать он не хотел, и на жизнь зарабатывал весьма странным образом – торговал оружием. Где он его брал – оставалось для меня загадкой, но у Дрюни легко можно было найти и простенький ПМ и экзотический «Кольт» сорок пятого калибра и едва ли не складной вертолет. Дрюня мог достать все что угодно, были бы деньги. Именно к нему я сейчас и шел за помощью.

      Застать Дрюню дома