Три осенних дня. Чингиз Абдуллаев

Омска напрямую не добраться. Может, ты полетишь вместо меня?

      – Губернатор не будет разговаривать ни с кем, кроме тебя, – возразил Юлай. – Ты у нас известная личность, про тебя в газетах пишут, на телевидении твое мнение спрашивают. Меня он даже не примет.

      – Сукин сын, – зло отреагировал Петровский. – Ведь специально ждал до последнего дня, чтобы начать торговаться. Может, мы все-таки сумеем протолкнуть нашего кандидата? В общем-то, у Леонида Исааковича осечек никогда не было.

      Леонид Исаакович Бронштейн по праву считался ведущим специалистом их аналитического агентства. Он вернулся из Америки еще семь лет назад и с тех пор работал консультантом в «Миллениуме». Бронштейн был гражданином Советского Союза. Родился в Одессе и жил там до восемнадцати лет, после чего переехал в Москву и поступил в МВТУ имени Баумана. Получив высшее образование, несколько лет работал по специальности, а затем эмигрировал в Соединенные Штаты. Это было в восемьдесят втором году, когда перемены в обществе казались невозможными.

      Леонид Исаакович прожил в Америке четырнадцать лет, сумел получить американское гражданство и создать небольшую рекламную фирму. Дела у него шли неплохо, но в начале девяностых он переключился на новых советских миллионеров, которым требовалась консультация по финансовым вопросам в Америке. А через несколько лет Бронштейн перевел свой бизнес в Москву. Именно тогда Петровский с ним и познакомился. Леонид Исаакович получал за свои услуги очень много, больше всех остальных сотрудников «Миллениума», вместе взятых. Его гонорар составлял от ста тысяч до полумиллиона, но Петровский считал сотрудничество с ним весьма выгодным. Он стоил таких денег, гарантируя прохождение любого кандидата. А кроме того, казался неистощимым на всевозможные выдумки.

      – Бронштейн тоже считает, что ты должен прилететь в Омск, – безжалостно сообщил Юлай.

      – Иногда я думаю, что у тебя нет нервов, – пробормотал Петровский. – Мог бы мне этого и не говорить.

      – Позвони ему, – посоветовал Юлай.

      – Ты же знаешь, он не любит, когда его дергают.

      – Двадцать минут назад он сам мне звонил. Я думал – ты еще летишь, не хотел тебя беспокоить.

      – Я включил телефон в самолете, – сообщил Петровский, почувствовав, что их закачало еще сильнее. – Надеюсь, с этим корытом ничего не случится.

      Он набрал номер Бронштейна и подождал, когда тот ответит. Годы, проведенные в Америке, сказались на речи Леонида Исааковича – он говорил по-русски с заметным акцентом.

      – Добрый вечер, Леонид Исаакович, – начал Петровский, услышав знакомый голос.

      – Здравствуйте, Святослав Олегович. Я звонил вам в Москву, но Юлай Абуталипович сказал, что вы вылетели в Курск. Пытался перезвонить по вашему мобильному, но он был отключен.

      – Я отключил его, когда мы взлетали, – пояснил Петровский, – а сейчас включил.

      – Еще в самолете? – ужаснулся Бронштейн. – Это очень опасно. Может, мы поговорим, когда вы сядете?

      – Мне разрешили разговаривать, –