Синий треугольник. Владислав Крапивин

непонятное существо – не то кенгуренок, не то маленький динозавр. Под кругом по дуге выстроились буквы непонятной желто-зеленой надписи: CICIMORA.

      Что же от меня хочет этот юный „кикимора“?

      Он вдруг сказал, не отводя глаз:

      – А мне вы можете дать автограф?

      – Н-ну… пожалуйста… А на чем?

      – Сейчас… – он зашарил в трикотажных складках. – Поморщился: – Кажется, ни одной бумажки в карманах. Ветром выдуло, что ли…

      – Подожди… – В заднем кармане джинсов я нащупал записную книжку, открыл и широко расписался на чистом листке. Вырвал, протянул:

      – Держи…

      Хотел спросить: „Неужели ты читал мои репортажи?“, но почему-то не решился.

      Мальчишка аккуратно взял листок, поразглядывал, пошевелил толстыми потрескавшимися губами, словно разбирал мою подпись по слогам. И вдруг сказал деловито:

      – Ага, и вправду это вы… Тогда что? Идем?

      – Куда? – слегка опешил я.

      – Ну, вы же просили, чтобы вас встретили. Вот…

      – Постой! Так значит ты племянник Альберта… – Я вдруг сообразил, что не знаю отчества давнего приятеля. – Альберта Таврикова?

      – Ага… Гаврикова.

      – Вот оно что!

      Мне почему-то казалось, что племянник Альберта – юноша студенческого возраста, а тут этакий сверчок. Лет десяти на вид. Ну, самое большее одиннадцати. Значит, кроме него некому было исполнить важную миссию встречи. Ну и на том спасибо…

      – А как тебя зовут-то… племянник?

      Он сказал с прежней сипловатостью:

      – Ерофей.

      – Ого…

      – Почему „ого“? – спросил он подозрительно.

      – Солидное имя. В давние времена был казак Ерофей Хабаров, открыватель Сибири. В честь его – город Хабаровск.

      Щуплый Ерофей хмыкнул:

      – Да знаю я… Есть еще станция Ерофей Павлович. Только я тут ни при чем…

      – Понятно… Так тебя и звать – Ерофеем? Или есть еще какое-то имя? Так сказать, для домашнего пользования?

      Он шевельнул уголком рта (вроде улыбки), провел тыльной стороной ладони под носом.

      – Можно „Ерошка“…

      Имя „Ерошка“ ему подходило. Его растрепанной пыльной одежонке, кедам без шнурков и простецкому скуластому лицу со вздернутым носом, обветренными губами и коротенькими насупленными бровями. Единственное, что не вписывалось в портрет – это волосы. Ерошке полагается быть кудлатым, а у этого – прическа аккуратного английского школьника. Пряди пепельно-песчаного цвета были тщательно расчесаны на косой пробор. Слева лежали на виске коротким крылышком, справа накрывали голову широким гладким крылом, край которого чуть загибался над ухом. Я подумал, что, может быть, Ерошку специально приукрасили так перед встречей незнакомого гостя.

      Он словно прочитал мои мысли. Сердито лизнул ладонь и провел ею по волосам. Глянул исподлобья:

      – Ну что? Идем?

      – Идем! – Я с готовностью подхватил чемодан. И понял, что почему-то слегка робею перед этим насупленным