Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат. Вера Камша

дурной осадок, а его быть не должно, ведь мы честно победили. Вы уходите – это моя победа. Я вас отпускаю – это победа ваша.

      О да, шутить Хайнрих умел. Любезное предложение проследовать в Ноймаринен Проэмперадор Севера оценил по достоинству: общей границы у гаунау с ноймарами не имелось, и подобный марш означал вторжение в кесарию. «Медведю» было интересно понаблюдать, что из этого выйдет; «олень» счел, что всякого риска хорошо в меру.

      – Конечно, мы заслужили веселье. Двое победителей и один ускакавший в Эйнрехт побежденный… – Савиньяк пригубил бокал. Король вряд ли лукавил, называя вино хорошим, просто он равнял хорошее со сладким. – За выбор, который всегда остается. Даже когда его нет.

      2

      На письме регента восседал Клемент. Как его крысейшество отыскивает среди разложенных на столе бумаг самую важную, Робер не понимал, но Клемент безошибочно устраивался только на ней. Порой Иноходцу казалось, что крыс ухмыляется, а кокетничать и дуться хвостоносец умел лучше любой красотки.

      – Ну и сиди! – отмахнулся успевший с утра просмотреть послание Эпинэ. – Безобразник эдакий! Кто съел отчет Карваля? Графиня?

      Безобразник потер усы и занялся хвостом, всем своим видом показывая, что он не доносчик. Робер плюхнулся в кресло и ухватил ближайший футляр. Возиться с бумагами у Капуль-Гизайлей Проэмперадор Олларии не мог, хоть и пытался. Он винил музыку, доносящиеся из кухни умопомрачительные запахи, собачью возню, а дело было в Марианне. Думать о ком-то, когда она за стеной и можно войти, что-то сказать, взять за руку…

      Разочарованный Клемент со сварливым шуршанием покинул документ и полез на плечо. Эпинэ не глядя тронул ставшую совсем белой шкурку, пробежал первые строки и присвистнул. Чего-чего, а послания Валме он не ждал, не в таких они с виконтом были отношениях. Бывший граф Ченизу придерживался схожего мнения.

      «Мой дорогой Эпинэ, мы (к счастью для нас обоих) не связаны ни дружескими, ни деловыми узами, но я не сомневаюсь, что в известном Вам доме Вас приучили к обращению «мой дорогой», а от прочих обращений за хорну веет либо геренцией, либо таверной. Итак, мой дорогой Эпинэ, я пишу Вам из Черной Алати, но моя, и не только моя, дорога лежит на восток. В края козлов, орлов и недоразумений.

      Не сочтите за двусмысленность, но писать Вам много легче, чем некоторым дамам. Не исключаю, что это прискорбное для меня обстоятельство и делает мою эпистолу столь нелепой. Водя пером по бумаге, я надеюсь, что это поможет мне найти слова для иных адресатов, прекрасных и нежных. Увы, грубость походных буден оказывается сильнее. Единственное, на что меня хватило, – это на рондо, которое в равной степени принадлежит Вам, барону, Готти и прелестнейшей из дам Олларии. Заметьте, сколь тонко я, не греша против истины, усыпляю Вашу ревность, одновременно преклоняя колено пред теми, кого имел счастье встретить в иных краях.

      Сверкает Рожа. Золото со злостью

      Влекут всегда. Опасен зыбкий мостик

      Меж нынешней непрошеной войной

      И