Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат. Вера Камша

подписывать инструкции Забардзакису, вывернулся, ну так он и не швырял гнилыми грушаками в возомнивших себя стратегами обезьян, хоть и следовало… Маршал хмуро наблюдал, как вопящего смутьяна волокли к двери. Если б хоть одна сволочь встала рядом или хотя бы вякнула… но в Кагете защищают только свои задницы. Как и в Паоне.

      Капрас наподдал ногой свалившийся с подноса абрикос, тот лопнул, плюнув желтой мякотью и некстати напомнив про Фельп и тамошние бешеные огурцы. Стража уже выволокла не прекращающего вопить и плеваться мятежника, казароны начинали потихоньку гудеть и поглядывать на подносы, а Хаммаил пощипывал отпущенные по случаю возвращения на родину усы и косился на дорогого союзника. Зажужжала привлеченная раздавленным фруктом оса, гайифец отмахнулся и внезапно понял, что стоит перед казаром и порет чушь.

      – Ваше величество! От имени моего императора прошу отсрочить казнь и передать преступника в мое распоряжение. Я обязан доложить о сговоре Бааты и Талига во всех подробностях.

      Молчит, думает. Ну и отвратная же физиономия. Красивая, холеная и отвратная. Если откажет… Если откажет, проглотим и запомним. Это если откажет…

      – Пургат-ло-Прахонджак упрям и лжив, как и все прихвостни Лисенка. Он не станет говорить.

      – Не получив доказательств сговора, мой император не даст разрешение на выдвижение вверенного мне корпуса на северо-запад. Я и так превышаю свои полномочия, прикрывая резиденцию, в которой проходит высокое собрание. Гайифа не желает войны.

      Раньше надо было думать, раньше! Ввязываясь в фельпскую авантюру и сговариваясь с Адгемаром. Покойный казар унес сговор в могилу, но Алве и багряноземельскому зверью нужны не доказательства, а повод. Теперь он у них есть, а подавшие этот повод болваны пишут свои поганые циркуляры и требуют осторожности.

      – Хорошо, – протянул Хаммаил, – если преступник признается в сговоре с Лисенком, я его передам в руки Гайифы.

      Такие упрямцы не признаю́тся, и вообще незачем лезть в дело, которое не касается ни империи, ни корпуса. Кто-то в кого-то чем-то швырнул, но что до того Карло Капрасу? Его дело – выполнять приказ. Или не выполнять, а поднять корпус по тревоге и форсированным маршем гнать в Неванту, где он в самом деле нужен. Или наплевать на Неванту с Коллегией и ввязаться в местные делишки. Само собой, не даром. Даром или почти даром они с Ламбросом уже навоевались. Не развяжи мориски войну, самое время было бы подумать о себе, мешали беззащитное Побережье и придурки в Паоне; придурки, которые видят лишь бумаги и слышат лишь себя… Карло маялся среди чужого говора с кубком в руках, а перед глазами вставали то белые прибрежные городки, то муторные столичные рожи.

      «Вы слишком много думаете о том, в чем слишком мало понимаете. Руки не спорят с головой…» Именно так вещал Забардзакис накануне фельпской кампании, и Капрас это съел. Съел бы и больше, по крайней мере тогда.

      От поганых воспоминаний отвлекло отнюдь не кагетское покашливание, минут десять назад его было бы нипочем не услышать. Карло обернулся