Волчья река. Рейчел Кейн

что этот человек вообще отвезет ее домой.

      Ей стало очень страшно, когда у нее от плача забился нос и сделалось трудно дышать с заклеенным ртом. Поэтому Элли заставила себя прекратить плакать и начала медленно, ровно дышать. Она по-прежнему была напугана, но к тому же очень устала; наконец просто закрыла глаза и попыталась представить, что находится в другом месте – например, дома с мамой.

      Она представляла это так упорно, что и вправду заснула, свернувшись, словно у мамы на коленях. Проснувшись, хотела сказать водителю, что ей нужно пописать, очень нужно, но он разговаривал по телефону, а вокруг было темно и, кажется, они ехали через лес.

      Он увидел, как она села, и обернулся. Через лобовое стекло Элли заметила впереди поворот и огибающие его огни фар. Эти огни направлялись прямо на их машину.

      Она попыталась крикнуть ему, сказать, чтобы он свернул от другой машины, но водитель нахмурился и сказал:

      – Я же велел тебе заткнуться…

      И тут другая машина врезалась в них, и все вокруг начало кувыркаться и громко хрустеть, и Элли показалось, что она услышала крик водителя.

      «Помогите мне», – хотела сказать она, но ей было слишком страшно и слишком больно, а потом человек перестал кричать и стало совсем тихо.

      1. Гвен

      Огромный темный глаз телевизионной камеры напоминает мне о плохих вещах.

      Очень плохих вещах. Я изо всех сил стараюсь держать в уме, для чего сижу здесь.

      Я здесь для того, чтобы прямо и честно поведать свою историю.

      Потому что уже слишком долго ее рассказывали другие люди, которые лгали обо мне и моих детях.

      Вот уже несколько месяцев об этом говорится во всех новостях. «Сбежавший маньяк похищает свою бывшую жену! Стрельба в доме убийств!» Это всегда пишется для того, чтобы произвести максимально жуткий эффект, и содержит, как правило, хотя бы мимолетное упоминание о том, что я была арестована как его сообщница.

      Иногда они вспоминают: нужно сказать, что я была оправдана. Большинство вообще предпочитает забыть эту подробность. Мою электронную почту наводнили сотни сообщений – до такой степени, что я просто закрыла ее и больше туда не заходила. Как минимум половина этих людей предприняли долгую поездку до Стиллхауз-Лейк, чтобы попытаться убедить меня открыть дверь и «изложить свою сторону событий».

      Но я не настолько глупа, чтобы сделать это, не узнав предварительно, во что я ввязываюсь. Это появление на телевидении заняло почти месяц подготовки: переговоры, гарантии того, о чем меня будут спрашивать, а о чем не будут. Я выбрала «Шоу Хауи Хэмлина», потому что у Хэмлина хорошая репутация, он сочувствует жертвам всех преступлений и отстаивает справедливость.

      Но когда сажусь в кресло для интервью, я все еще чувствую себя не готовой. Я не ожидала, что на меня внезапно накатит паника, что на шее у меня выступит горячий пот. Кресло слишком глубокое, и я чувствую себя уязвимой, примостившись на краешке сиденья. Это всё камера. Я думала, что это пережито и осталось в прошлом, – но нет.