Алиса & Каледин. Zотов

еще штук десять ее соперниц.

      – Лучше бы на это дело подписался какой-нибудь спецназовец, – задумчиво пробурчал бородатый мужик в пропахшем махоркой тулупе – это был Савелий Машков, автор-самородок из сибирских крестьян. Его перу принадлежал сериал «Пираньи» – про крутого сотрудника жандармерии и борьбе с рыбами-мутантами на Амазонке. – Он бы сразу перемочил всех, кого только можно, а потом бы уехал на «мерсе» с сисястой красоткой.

      Машков славился невниманием к текстам своих книг. Жандарм у него был то полковником, то секунд-майором и в новом романе младше, чем в старом. Впрочем, этим грешили практически все. Невцова однажды перепутала июнь и июль местами – и ничего, прокатило, даже критики не заметили. Ловить писателей за жабры было бесполезно: они пафосно объясняли ошибки авторским видением (а Невцова вообще ничего не объясняла) и тем, что их книги не должны соответствовать точностям реальной жизни, иначе на каждой странице пришлось бы рассказывать про поход главного героя в туалет. Да и среднеимперскому читателю было по большей части плевать на детали и соответствия в книгах – он ждал бурной интриги и развития сюжета.

      – Так на чем же мы все-таки остановимся, господа? – нетерпеливо отставил в сторону чашку Морис Хунхуз. – Неужели у нас нет никаких идей, кем может являться убийца, зарезавший этой ночью несчастную Ксюшу Смелкову?

      Увядшая дискуссия немедленно приняла новый оборот. Невцова с пеной у рта утверждала: маньяком является уголовник с докторским образованием, при этом разведенный женоненавистник. Хунхуз считал: в деле замешан монах мистического церковного культа, Машков упирал на братков и торговцев наркотиками, Александрова намекала на жандармского «оборотня в погонах». Свою лепту внес и популярный автор-фантаст Алексей Чесноченко, автор хитовой повести «Утренняя вахта» – он назвал убийства «ритуальными» и выдвинул версию: Москва является полем битвы сверхъестественных существ, которым необходимо питаться свежей человеческой кровью. После часа хрипов, криков и споров писатели все же сумели составить на компьютере фоторобот возможного маньяка-убийцы.

      Им оказался наголо бритый человек с горбатым носом, накачанными бугристыми мускулами, в лагерных татуировках, с медицинским справочником под мышкой левой руки и Библией под мышкой правой, а также удлиненными передними зубами (Чесноченко устроил скандал, отстаивая свою версию). Глаза его отдавали холодом и мрачностью – один голубой, другой зеленый (компромисс между Хунхузом и Александровой). Впалые щеки покрывала трехдневная щетина а-ля Бандерас, во рту блестели железные зубы. К зловещей картине присовокупили коллективную просьбу в департамент полиции: усилить охрану Трехрублевки казачьими разъездами.

      Отправив фоторобот и письмо с просьбой на личный факс директора департамента полиции Муравьева, творческие мэтры Трехрублевского шоссе с глубоким чувством исполненного долга разъехались по своим коттеджам.