Парижский детектив. Валерия Вербинина

вскинула свои светло-карие с прозеленью глаза – во Франции такие называют «ореховыми» – на Ксению.

      – Конечно! – ответила вдова.

      – Почему же ты не плачешь? Если бы убили моего мужа, я бы…

      – При чем тут вы?!

      Ксюша не ответила, чуть улыбнувшись.

      Марион, кажется, собралась возмутиться, но передумала.

      – Слезами, мадам, Жана-Франсуа не вернуть… – произнесла она печально.

      – К тому же они портят цвет лица… А?

      Марион покачала головой с выражением осуждения бестактности Ксении.

      – У вас ко мне еще есть вопросы? – перевела красавица взгляд на Реми.

      – Пока нет.

      И пава выплыла из гостиной.

      Реми с Ксюшей вышли во двор.

      – Ты ей не веришь? – удостоверившись в том, что никого поблизости нет, спросил жену детектив.

      – Нет.

      – Интуиция? Или что-то посущественней?

      – Я не знаю, как тебе объяснить… Давай так: если бы ты умер…

      – Мне такое начало не нравится.

      – Я не смогу иначе объяснить!

      – Ну, ладно, продолжай.

      – Если бы ты умер и кто-то спросил меня: ты его любила? – я бы разревелась. А если бы все же что-то смогла произнести, то закричала бы:

      «Да! Я его любила!» Но не «конечно». Это безликое слово. В нем нет чувств!

      – Откуда ты это знаешь, Ксю? А если вы просто разные люди? Люди ведь разные, ты согласна?

      – Разные… Но не до такой степени. Знаешь, в чем ошибка тех, кто верит лжи?

      – В чем?

      – В том, что они слишком много места отводят предполагаемой разности, слишком уважают ее. Они не ставят себя на место этого человека, не сравнивают его реакции со своими, и напрасно! Разность есть, безусловно, но она совсем не так велика, как многие думают! Пусть не слезы, ладно, – я могла бы понять глухое молчание, могла бы понять сдержанное рыдание, могла бы понять даже бредовый ответ! Но такой разумный, как «конечно», – нет! Это ложь. Она его не любила.

      – Ксю…

      – Верь мне, Реми.

      – Я не могу следовать твоим доводам… я их не понимаю.

      – Просто поверь. Я не ошибаюсь.

      Реми подумал несколько секунд.

      – Хорошо, – произнес он. – Но Марион не могла убить своего мужа! Она вместе со всеми была за дверью!

      – А мы вопрос о самоубийстве совсем сняли?

      – Не совсем…

      – Но других версий у нас нет?

      – Нет.

      – Я могу только одно сказать: Марион мужа не любила. Теперь, если верить его романам…

      – Ты их читала? – подивился Реми.

      – Да, – кивнула Ксюша. – Несколько, из любопытства. Судя по ним, Ларю был человеком сентиментальным, очень чувствительным… Откуда и его бешеная популярность среди женщин-читательниц. Критики не любили его именно за эту сентиментальность, но они ошибались в одном: он не был расчетливым манипулятором, как писали иные. Скорее просто не особо проницательным… Он и в самом деле верил в те красивые грезы, которые ложились