Интербеллум 1918–1939. Мир между великими войнами. Александр Чаусов

[35].

      Россия для союзников, главным образом для Британии, стала представлять все большую опасность их геополитическим интересам. Тем более что совместно с Францией Англия вела интенсивные переговоры с Италией, которая ранее входила в Тройственный союз, а потом заняла позицию нейтралитета. Британия и Франция склоняли Италию к вступлению в войну со сменой альянса, при этом постепенно дистанцируясь от России. К слову сказать, по факту Версальского мира практически все территориальные и экономические притязания Италии были отвергнуты победителями. Что, в свою очередь, спровоцировало приступ острого недоверия граждан страны к своему правительству и одновременный рост симпатий к фашистам, которые, как и германские нацисты, говорили о возрождении и величии страны в случае, если они придут к власти.

      Впоследствии, однако, Уинстон Черчилль уход России с театра военных действий описывал в героическом и даже несколько мифологизированном ключе: «Но не напрасны были ее (России) героические поступки. Гигант, сраженный насмерть, умирая, успел передать эстафету с Востока через океан новому Титану, терзаясь сомнением, кто же теперь появится и начнет мощно вооружаться. Российская империя пала 16 марта, 6 апреля в войну вступили Соединенные Штаты Америки»[36].

      4. Конец Российской империи, февраль и октябрь

      Россия, а точнее – политический класс Российской империи, слишком втянулась в войну, забыв о внутренней политике и, собственно, о том, как себя ощущает простой трудовой народ: рабочие, крестьяне, разночинцы и рядовые солдаты. Действительно, если рассматривать ход российской военной кампании, то складывается ощущение, что империя совершила серию героических побед, уже практически втоптала противников в землю – и только вероломство союзников не позволило нашей стране окончательно и бесповоротно выполнить все поставленные цели.

      Наверное, схожие чувства испытывали и привилегированные сословия империи, забывая о том, что они, во-первых, меньшинство, а во-вторых, в самой стране, в российском обществе, назревают серьезнейшие проблемы. Неадекватной оказалась и оценка самого характера Первой мировой. Впрочем, в этих оценках ошиблись не только российские стратеги.

      Изначально всем думалось, что Первая мировая будет короткой, практически молниеносной войной, поскольку военная промышленность и технологический прогресс в Европе дошли до создания поистине разрушительных средств ведения вооруженных конфликтов и создали оружие массового поражения. Например, пресловутые иприт и фосген, отравляющие газы.

      Однако война оказалась затяжной. На Западном фронте она превратилась в позиционную, окопную войну, на Восточном, после первых блестящих побед и продвижения вперед со стороны Российской империи, оказалось, что к поддержанию прежних темпов не готова российская военная промышленность. Более того, неготовность промышленности вылилась в неготовность

36

Черчилль У. Вторая мировая война. Т. 1. М., 1955. С. 3–16; The World Crisis. 1911–1918. L, 1942. P. 675–677.