Поцелуй желанной интригантки. Дэни Коллинз

сильно он хотел прикоснуться к этому месту. От края шорт до самого колена тянулся белый шрам.

      Он едва пришел в себя от увиденного, как Ками бросилась к кухонной плите. Она наклонилась, чтобы открыть духовку. Шорты идеально обтянули ее ягодицы.

      Всю ночь он мысленно бичевал себя за то, что его тянуло ней. Ками была вне пределов досягаемости. Табу.

      Он был тверд как скала.

      Она закрыла входную дверь и повернулась.

      – Я не знаю, как убедить вас, что вчера у меня не было скрытых мотивов. Но это правда, – выпалила Ками.

      – У тебя все равно ничего не получится. В любом случае бабушка хочет, чтобы ты приехала в отель. Поблагодарить тебя. Не в «Тэбор», в отель, где она остановилась.

      Ками удивилась.

      – И ты здесь, чтобы снова запугать меня? Предупредить, чтобы я не приближалась к ней?

      – Я здесь, чтобы отвезти тебя, – спокойно произнес Данте. – Но да, я не хочу, чтобы ты находилась рядом с ней. Вот почему я все время буду рядом.

      – Какая прелесть, – рассмеялась Ками. – Жаль, что ты не подождал до понедельника. Меня бы уже не было. С чистой совестью смог бы сказать, что я в другом городе.

      Данте прошел к барной стойке.

      Выпечка по-домашнему. Совсем не соответствовало образу ее семьи, который он нарисовал в своем воображении: люди, живущие на широкую ногу на деньги от продажи его изобретения.

      – В отличие от тебя я не вру, особенно людям, которые мне дороги.

      – Боже, любишь ты докапываться до мелочей. Когда это я тебе соврала?

      – Хотя бы, когда упомянула, что он получает дивиденды за свое изобретение.

      – Не важно. Я не собираюсь ворошить прошлое. Я двигаюсь дальше.

      – Что есть то есть, – хрипло произнесла Ками. У нее всегда такой хриплый голос? Или заигрывает с ним? – Поэтому ты уволил меня, не дав ни единого шанса? Поэтому ты сказал, что хорошо, что мой отец мертв? Моя мать погибла в той же аварии. Не хочешь сказать, как ты счастлив слышать и эту новость? – Голос Ками звенел от ярости.

      Данте хотел ответить какой-нибудь колкой репликой, чтобы она не смела надеяться, что выбранный ею тон сойдет ей с рук, но его сердце сжалось. Что бы ни случилось, потеря родителей – невыносимый удар. Он не мог отмахнуться от этого так безжалостно.

      – Мне не следовало этого говорить, – проговорил он, скользнув взглядом по шраму на ее ключице. И на ноге есть шрам. Она попала в аварию?

      Почему ее травмы так тревожат его? Все в этой женщине выводило его из равновесия. Предательство ее отца было уже достаточным унижением. Когда умер дедушка, он сходил с ума от горя и чувства вины. Старик любил его. Потакал ему. А Данте потерпел такое фиаско, что своей ошибкой свел деда в могилу.

      Как он ни старался, но чувство вины до сих пор сжигало его изнутри.

      С тех пор ничего не происходило без его согласия. Он руководствовался здравым смыслом, никогда не шел на поводу у эмоций, не потакал своим желаниям. Но вчера злость взяла верх над выдержкой. Из-за нее.

      – Ты прав, тебе