Ярославский мятеж. Андрей Васильченко

отлично показывают, насколько отточенной и, вне всякого сомнения, блестящей была работа разведки, которая была сформирована при тайной офицерской организации. Перхуров был полностью и точно осведомлен, где можно будет достать оружие и боеприпасы в случае вооруженного выступления против советской власти.

      Сбор участников восстания был процессом неспешным. Каждый из шедших опасался, что попадет в засаду. Не исключал такой возможности и сам Перхуров, хотя и пытался быть предельно осторожным. Вспоминая, он записал: «На окраине города тянулись редкие одинокие фигуры, движущиеся все по одному направлению, к артиллерийским складам. Я обогнал некоторых из них, выйдя за город, засел в канаве между артиллерийским складом и кладбищем. Узнавая кое-кого в темноте, я окликал потихоньку, и вскоре около меня собралось человек шесть. А темные фигуры все двигались и двигались мимо. Из открытых дверей дежурной комнаты пробивался свет, и видно было, что там тоже не спят и ходят люди. Подошел начальник штаба, которого я не видел целый день, так как он был занят оповещением всех для сбора». В результате сбор занял приблизительно около полутора-двух часов. Первые из заговорщиков пришли на кладбище ближе к полуночи, а в два часа ночи было решено провести перекличку. Людей пришлось выискивать среди могил, в тени которых те таились в ожидании сигнала. Перхуров вспоминал, что по итогам предварительной проверки на месте сбора оказалось 106 человек. Это было ровно то минимальное количество участников, с которым он был готов начать выступление. Приди на кладбище хотя бы на семь человек меньше, и восстание было бы перенесено либо вовсе отменено. На судебном процессе Перхуров показал: «Затем, когда постепенно приходили люди, не помню, сколько собралось, но оказалось больше того количества, которое я назначил как минимальное». Впрочем, если изучить источники, то может оказаться, что количество первоначально выступивших было заметно большим. В частности, на допросе поручик Владимир Шокальский показал: «Сбор всех был назначен на Леонтьевском кладбище, что недалеко от станции Всполье. К 2-м часам на Леонтьевском кладбище все собрались. По-моему, там было приблизительно около 500 человек».

      В любом случае выяснилось, что готовые начать выступление офицеры фактически не имели при себе оружия. Сложно сказать, в чем была причина этого. Возможно, они выполняли приказания Гоппера и шли на кладбище без винтовок, дабы не привлекать к себе внимания и тем самым не ставить под угрозу срыва весь план. Не исключено, что у большей части действительно не было оружия. По другой версии, запрет брать с собой винтовки поступил от начальника штаба Лебедева. «Лебедев, он всем уведомления разослал, но винтовки приказал не приносить, так что мы оказались фактически с голыми руками». «Но тут же выяснилось, что ни одной винтовки не принесено с собой – не было приказания». Ситуация оказалась не из простых. После срочной «ревизии» собравшихся выяснилось, что на несколько десятков человек приходилось