Облако. Семен Лопато

что в чем-то он был прав:

      …в тот страшный час

      Вы поступили благородно.

      Вы были правы предо мной:

      Я благодарна всей душой.

      – Дальше – важно! – следует довольно неожиданный и острый упрек – а не потому ли вы сейчас вдруг воспламенились чувством ко мне, что тогда я была скромной деревенской девушкой, а сейчас я – жена заслуженного генерала, богата, занимаю видное положение в свете, близка ко двору – так нет ли за вашими чувствами обычного мелкого тщеславия, желания пополнить свой донжуанский список громкой победой, так неужели вы не понимаете, как это обидно для меня, да и как вы сами могли опуститься до такого?

      Как с вашим сердцем и умом

      Быть чувства мелкого рабом?

      – Далее в слезах она признается ему, что, не колеблясь, променяла бы всю светскую мишуру и блеск, да и вообще всю постылую ей жизнь на простоту прежней деревенской жизни, жалеет об упущенном счастье с Онегиным – «А счастье было так возможно…», жалеет о том, что уступила мольбам матери и вышла замуж, наконец, прямо признается Онегину в любви – «Я вас люблю (к чему лукавить?)» – и, наконец, произносит ту самую, неверно процитированную вами фразу. Прекрасно. Вот здесь две девушки. Простой вопрос: вас преследует некий давно известный вам и отнюдь не безразличный вам поклонник. Что у вас было раньше, другое дело, но вы для себя уже все решили, и сейчас у вас есть только одно желание – чтоб он ушел и больше в вашей жизни не появлялся. Что вы сделаете – в нескольких кратких, но предельно ясных фразах скажете ему, чтоб он ушел и больше не возвращался, или пуститесь в длительные излияния, в слезливые воспоминания, в жалобы на несчастную жизнь, наконец, прямо признаетесь ему в любви и только после этого попросите вас оставить?

      – Ну разумеется первое.

      – Но ведь это не просто поклонник, это тот мужчина, к которому вы неравнодушны, которого вы любите…

      – Тем более! – почти хором чуть не прокричали девушки.

      – Замечательно. Именно это и есть образ действий, естественный для сильной, обладающей достоинством женщины. Между тем, что же делает Татьяна?

      А мне, Онегин, пышность эта

      Постылой жизни мишура,

      Мои успехи в вихре света,

      Мой модный дом и вечера,

      Что в них? Сейчас отдать я рада

      Всю эту ветошь маскарада,

      Весь этот блеск, и шум, и чад

      За полку книг, за дикий сад,

      За наше бедное жилище,

      За те места, где в первый раз,

      Онегин, встретила я вас…

      – Что это? Вот вы, женщины – дайте объяснение.

      Мгновенье помедлив, худенькая девушка, опережая другую, в напряженном раздумье подняла глаза на мужчину.

      – Чтоб так говорить, надо что-то иметь в виду.

      – Возможно. Ну, то есть не обязательно осознанно, не обязательно продуманно, но нет ли у вас ощущения, что, говоря с ним таким образом, желая того или нет, осознавая это или нет, она как будто на что-то намекает, как будто подспудно его к чему-то подталкивает? Ладно, все это пока не важно, отметим это и посмотрим, что случилось после – когда Татьяна