.

портового начальника составило немалых трудов, но после десятка крепких затрещин тот открыл глаза.

      – О! – Илья ткнул пальцем в грудь флотоводца и без всяких предисловий тут же выпалил: – Ты во всем виноват!

      – Что происходит в городе? – не стал вступать в спор Соловей Будимирович.

      – В гроррраде пррроисходит, – выпивоха еле ворочал языком, слова давались ему с трудом, особенно согласные в них, – полная черрторрровввня.

      – Чертовщина?

      – Не, – мотнул головой собеседник, – тут просто все-э-эх скоррро перрребьют.

      – И ты потому напился?

      – А чччто-о делать-то й-й-йеещо… Мне жжжена не разззррреашала пить, а ххххотелось. Вот я и…

      – В столице хоть какой-то порядок остался? – нахмурился флотоводец.

      – Кккконечно, – снова кивнул Илья, – стррража не пьет. Они даже дддраться собббиррраются. Только их все ррравввно перрребьют.

      – А ты тут будешь пьяным валяться?

      – Никккогда. Я к тттому вррремммени уже буддду трррезв. Как эти… как их…

      Портовый начальник вдруг поднял мутный взгляд на моряка.

      – Возззьми меня с собой. А?

      – Куда?

      – Ддда куда угггодно. Тут все ррравно убббьют. А там, может, и нет.

      Пьяница махнул рукой куда-то вдаль, показывая, где, по его мнению, находится это самое «там».

      – Ты нне думай. Я заппплачу, золотом. Знаешь же, что у меня есть. Три дочки у меня, и жена, и я. Возьми меня с собой, когда будешь уплывать; я тебя не обижу.

      Язык у Ильи, когда он начал говорить о семье, как-то сам собой перестал заплетаться, даже взгляд стал почти трезвый.

      – Обещать не буду, – буркнул Соловей, – мне надо с архипастырем Еремой переговорить; что еще он скажет.

      Портовый начальник рассмеялся. Язык его снова стал заплетаться, как и раньше:

      – Дддурак ты человек. У тебя кккоррабли. Ты теперь главный, а архипастырь – тьфу и рррастереть. Тебе рррешать, кто будет жжжить, а кто – умирррать.

      Внешняя стена порта находилась буквально в осаде. Слухи о том, что корабли вернулись, быстро облетели город. Тысячи людей молили взять их с собой, плакали, угрожали, обещали золотые горы. Соловей Будимирович взял с собой десять дюжих матросов, чтобы пробивать себе дорогу через толпу. Слова Ильи никак не шли у него из головы. Испокон веков на Буяне так повелось, что власть принадлежала не гражданским властям, а церковным. Архипастырь и договоры заключал, и законы писал, да и суд вершил, где надо. И флот, и стража, и торговцы, и суды – все подчинялись церковному владыке. Взять все в свои руки? Нет, здесь вам не разбойничья шайка, где без атамана каждый сам за себя. Он, Соловей Будимирович – часть гордого флота славного острова Буяна, а для флотских честь – не пустой звук. И в изгнании люди живут. Живут мыслью о том, чтобы вернуться.

      Надо послушать, что скажет архипастырь Ерема, у него наверняка уже и план разработан, надо только пробиться до холма,