Перестройка 2.0. Игорь Журавлев

не знал в молодости, имею большой жизненный опыт и пока еще в физическом плане на многое способен. Ну, посмотрим, что мне это даст практически.

      Сама встреча прошла хорошо. Мягко говоря. Лучше сказать – бурно, превыше всяких ожиданий, если бы, конечно, я не помнил прошлое, ставшее будущим, а потому именно этого и ожидал. Что немного смазало эффект, все же в незнании и неопытности молодости есть свои плюсы. Например, прекрасное ощущение новизны. Сейчас такого уже не было. Впрочем, полученного удовольствия это мне не испортило.

      Домой я вернулся лишь под утро, но родители были предупреждены, поэтому особо не волновались. Это был 1984-й год, и причин для серьезных волнений тогда было слишком мало. Все волнения моего народа у него еще впереди. Но он этого пока не знает, наивно считая серьезными свои сегодняшние проблемы. Такие несерьезные, в сравнении с предстоящими.

      Мне было очень жалко этих людей, ничего еще не подозревающих, живущих обычной мирной жизнью. Они как дети, будут радоваться Перестройке, пока её последствия не придут в их дома. Кто-то из них станет хищником, но большинство – жертвой. Кто-то станет богатым, хозяином жизни. Кого-то выгонят из их домов, изнасилуют, изобьют, продадут в рабство, убьют Десятки, и сотни тысяч людей погибнут на полях межнациональных конфликтов и террористических войн. Тысячи закончат свои жизни в бандитских разборках. Миллионы лишатся средств к нормальному существованию. Вновь появятся бездомные и беспризорники. Утренняя картинка роющихся на помойках людей станет привычной.

      Нет, конечно, будут и те, кто сумеет устроиться, а потом будет вспоминать грядущее десятилетие как самое лучшее время своей жизни. Что и говорить, свободы там будет через край: свободы говорить, свободы прессы, телевидения, инакомыслия, религиозной терпимости – всё это будет. Плохо, что эта свобода пойдет рука об руку со свободой бандитам грабить и убивать, свободой богатых обирать свою страну и свой народ. Свободой не платить пенсии и зарплаты по несколько месяцев. Свободой сдохнуть от голода посреди шумного города. К сожалению, у любой медали всегда есть две стороны, но при этом каждый видит только свою, и ничего не хочет знать о другой. Ведь она его не касается. Или пока не касается.

      И вновь, не дающая мне покоя мысль: как я могу помочь? Что я могу с этим сделать? И могу ли я вообще хоть что-то сделать? Хоть что-то изменить к лучшему? Я даже не представлял себе, какой груз ответственности свалится на меня, когда давал свое согласие в той кафешке тогда, тридцать шесть лет вперёд. Да и не особо верил я тогда в это, если честно. Меня большая волновала тогда дармовая выпивка и жрачка.

      ***

      Две недели я пробыл дома, вдоволь наговорился с родителями. Я смотрел на них и не мог насмотреться, не мог нарадоваться тому, что они здесь, что они живы, что мы снова вместе, что они еще относительно молоды и полны сил. Сходили с ними на могилки к бабушке и к тете Тамаре, старшей маминой сестре. Съездили и на могилу тети Наташи, моей крестной, сестре отца. А потом, сказав родителям, что хочу навестить столицу, поехал