Зов планеты. Надежда Александровна Дудко

не только остатки строений, но и нечто большее, – письменность сгинувшей расы! Это была грандиозное открытие! Разумеется, Этер с головой окунулся в их изучение. Как-то раз он сказал мне, что это непросто артефакты, – ведь они были слишком тщательно скрыты от чужих глаз. Значит, вполне возможно, что эти письмена скрывают в себе ценную информацию, а именно, несут в себе ответ на вопросы: что произошло с Древними, куда они исчезли и, почему нет никаких останков? Или хотя бы дадут подсказку к этим вопросам. Поймите, для наших ученых найти ответы на данные вопросы являются приоритетом всего. Однако, многие коллеги по работе не считали его мысли обоснованными, признаюсь, таковыми не считала их и я. На Эн-телли слишком влажно, слишком глубокие корни, много разных факторов, и поэтому останки могли попросту не сохранится. Или, кто знает? Быть может, Древние сжигали своих умерших или топили в воде. Но неважно, Этер верил в свои убеждения. А потом и началось! Он заперся в своей лаборатории, проводил в ней дни и ночи напролет; мало ел, и боюсь, практически совсем перестал спать. Он словно заболел этими проклятыми находками. До него было не достучатся, чуть не силком выгоняли его оттуда. – голос Айдары становился все более и более взволнованным, волнистые белоснежные волосы все чаще и чаще колыхались на плечах. – А записи? Он вел бесконечные записи у себя дома, весь стол был завален этими бумагами!

      Наяд тревожно переглянулся с Алессой.

      – Я пыталась с ним поговорить, а он только бормотал, что должен во что бы то не стало докопаться до тайны, пока не стало слишком поздно. Я думала, что Этер заболел. Не смотря на наши уговоры, он оторвался от внешнего мира, ни с кем не разговаривал, запирался на ключ. Но то что случилось после, вообще не поддавалось никакой логике. Как-то утром, Этер все же выбрался из кабинета. Вид его был ужасен… синяки под глазами, весь потрепанный, глаза как стекло… в руках эта бесчисленная кипа бумаг, все его записи. Он молча, не обращая ни на кого внимания и ни с кем не разговаривая, вышел на улицу. Там, во дворе исследовательского центра, Этер развел костер и сжег все свои труды, все записи, не оставил не единого документа. Ничего.

      Бровь Наяда поползла вверх. Кожа его посветлела, зрачки вспыхнули аметистовым пламенем.

      – Это не похоже на него.– Сказал он напряженно.

      – Он очень изменился, – подтвердила Айдара. – А потом забрал куб, вывез его из лаборатории и запер в сейфе у себя дома. А к плите даже не прикоснулся. По идее, он не имел право так поступать, – вывозить за пределы лаборатории древние артефакты, но все же так поступил, как будто боялся чего-то. Я хотела остановить его, но бесполезно. Он говорил, что так нужно. Тогда я твердо решила остаться с ним и ни куда не отходить. А на следующий день ему стало плохо. Этер упал и потерял сознание, я вызвала медицинскую помощь, но не успела во время.

      Перед смертью, он все же пришел в себя и попросил у вас прощения и сказал, что Алевтина рядом. С этими словами он и умер. Опоздавшие врачи диагностировали сильнейший сердечный приступ. Вот так все и случилось.

      Айдара замолкла и в комнате