Невеста без места. Наталия Кочелаева

Да при том! Никто не виноват, если тебе впору только в куклы играть, инфантильная ты моя. Купить тебе Барби и Кена?

      – Вик, да ну тебя, в самом деле!

      – Родная, а тебе не приходило в умненькую башечку, что мы с тобой скоро повыходим замуж и папа останется совсем один? И как он жить будет? А он нестарый еще человек, он мог бы еще быть счастливым... Попробуй взглянуть на вещи так, как взглянула бы мама. Ты носишься с ее памятью, вот и попробуй!

      – Как ты можешь так говорить, – пробормотала Вера. В ней зарождалось ощущение, что легкомысленная сестра в кои-то веки права. – Но она мне не нравится, Вик! Как подумаю, что отец связался с ней, еще когда мама была жива... Понимаешь? Он же обманывал ее, и сейчас делает нас как бы соучастницами этого обмана! Манхаг!

      – Да, это неприятно. Но это жизнь, дарлинг! Слушай, а что это у тебя за словечко? Манх...

      – Не знаю. Какое-то ругательство подцепила, наверное в Египте.

      – Полиглоточка ты моя! С языками у тебя всегда хорошо было, а вот с житейской мудростью похуже. Я прямо иногда не понимаю, кто из нас старшая сестра! А насчет твоей антипатии – так не тебе ж с ней жить-то!

      А вот тут Виктория ошибалась. Но это выяснилось несколько месяцев спустя. Началось все с того, что Карлхен оказался на редкость верным влюбленным и упорным типом. Переписывался он с Викой с немецкой педантичностью, пригласил обеих сестер в гости на краткий рождественский отдых. Они поехали в вольный город Гамбург на зимние каникулы. Виктории очень понравился дом Карла, его машина, тихий, элегически задумчивый пригород Гамбурга – и она приняла его предложение руки и сердца. Вера же как-то рассеянно пропустила столь ответственный, судьбоносный, по сути, момент в жизни сестры, потому что постоянно думала – вот теперь, когда обе они уехали, папочка наверняка опять пригласил эту... Одно только радует – она больше не будет носить мамин голубой халатик, потому что перед отъездом Вероника предусмотрительно заперла его в свой гардероб! Мама считала, что каждый человек имеет право на частную жизнь, поэтому все комнаты и все шкафы в квартире могли быть запертыми на ключ.

      Дома и в самом деле чувствовалось присутствие женщины. Не домработницы, нет. Домработница Ольга Ивановна не ставила в вазу на столе еловых ветвей, не покупала нового кухонного фартучка – обшитого кружевами, скажите пожалуйста! – и не забывала герленовской алой помады на полочке в ванной комнате! Веру этот сине-золотой футлярчик потряс до глубины души. Это был знак. Это был сигнал. Любовница отца, секретарь-референт Светлана (как же ее фамилия?), таким образом пометила территорию! А на полочке в прихожей обнаружились еще и новые тапочки с весьма кокетливыми меховыми бомбошками. «Я к вам пришел навеки поселиться», как говаривал незабвенный Васисуалий Лоханкин.

      Но все же это пока еще распускались цветочки. Пора ядовитых волчьих ягодок пришла в тот момент, когда Виктория все же отбыла в далекий город Гамбург. Правда, это случилось не скоро. Вика во что бы то ни стало хотела закончить университет и получить свой красный диплом. Подруги недоумевали, но сестры, на некоторое время обретя прежнее единство,