Таня Гроттер и перстень с жемчужиной. Дмитрий Емец

Склепова? Я же не на улице разболтала, а Гуне. А Гуне… Гуне – это все равно что холодильнику, – оправдываясь, сказала Гробыня.

      Не вставая, она телепортировала с полки банку с растворимым кофе и поставила ее перед Таней.

      – Хороший гость обслуживает себя сам. Найди себе где-нибудь чашку, – предложила она.

      – Ага, спасибо…

      – Слушай, Гроттерша, чего-то еще хотела у тебя спросить… А тот второй прихехешник? Ну Пуппер? Пишет-то хоть?

      Таня улыбнулась.

      – Склеп, у тебя язык без костей!

      Гробыня не на шутку заинтересовалась.

      – А у тебя что, с костями? Интересная анатомическая подробность! Больше никаких признаний сделать не хочешь?

      – Отстань!

      – Новенькое такое слово: «отстань!» Миллиард раз от тебя его слышала. Отстану, если скажешь: пишет или не пишет! – напирала Гробыня.

      – Ну хорошо, пишет… Каждого четырнадцатого числа, – призналась Таня.

      – Как-как? – не поняла Гробыня.

      – Каждое четырнадцатое число каждого месяца от Пуппера прилетает купидон, – повторила Таня.

      Склепова недоверчиво посмотрела на нее.

      – Да говорю тебе! Каждого четырнадцатого числа он присылает мне письмо и букет.

      Гробыня присвистнула.

      – Гуня, слышишь, как у порядочных людей! Все по датам! Решено: ты будешь носить меня на руках строго по расписанию! Каждого третьего числа каждого месяца! А каждое девятнадцатое число, так и быть, я буду целовать тебя в нос. Повесь себе бумажку на зудильник! – крикнула она.

      Вдохновленная новой идеей, Гробыня забегала по комнате.

      – С ума сойти… Невероятно! У этих иностранцев мозги какие-то разлинованные… И там в одной линеечке, допустим, отмечено: писать письмо Гроттерше каждого четырнадцатого числа… Наш бы написал пять писем за неделю, ответа не получил и проехали. А этот знай себе строчит… Слушай, а может, так правильно? Может, так и надо?

      – Что правильно?

      – Он тебя приручает, вырабатывает условный рефлекс, как у собаки Павлова. Представляешь, какого-нибудь четырнадцатого числа ты не получаешь от Пуппера письмо. Что такое, почему? Забыл? Не мог он забыть! Распсихуешься и примчишься в Магфорд выяснять, что за дела в натуре? Отлынивать? А ну быстро за карандаш, я сказала!

      Гуня услышал окрик и, толком не понимая, к кому он относится, озабоченно завозился. Склепова положила подбородок на руки и задумалась. Лицо у нее стало печальным. Разномастные глаза смотрели с грустью.

      – Хочешь я тебе что-то скажу? При всем своем многообразии любовь чудовищно однообразна. Ее превозносят только те, кто сам никогда не любил, а лишь начитался книжек и насмотрелся фильмов. А так, как ни крути, все одно и то же. Те же свидания, те же кафешки, те же слова, только в разной последовательности. Скукота!

      Таня взглянула на нее с удивлением.

      – Не совсем понимаю, о чем ты… Любовь однообразна, только если это не любовь. С таким же успехом можно сказать, что весь океан одинаковый, потому что он везде мокрый, – проговорила она серьезно.

      Склепова зевнула.

      – Ну