Записки из Чистилища. Елена Липецкая

месте огуливали только так…

      Немного меньшей радостью для пациентов была кормёжка. Вообще, приём пищи в психбольнице – маленький праздник. Правда, в нашей палате я этого не ощутила, потому что есть нас не выпускали в столовую вместе с остальными пациентами.

      Мы были временными (в большинстве) изгоями местного общества. Карантинниками. Пищу нам привозили прямо в палату. И поглощали мы её в поле зрения всё тех же санитаров – охранников.

      А вот позже, когда меня перевели уже на постоянное место «жительства» – лечения – в дальнюю от входа, возле самого туалета, палату, я вполне насладилась этим скромным праздником местной жизни.

      Чего стоило само стояние в очереди, неспешное продвижение к окошку раздачи, занятие места за столом, расстановка чашек и кружек на нём…

      Сам по себе процесс рассаживания за эти столы, каждый из которых был накрепко прикручен уже знакомыми болтами… А как весело было стучать ложкой по железной миске, требуя добавки.

      Иногда эта какофония переходила во что-то, напоминающее бравурный марш или симфонию надвигающейся бури…

      Насытиться тем, что в этом заведении называлось едой с непривычки после нормальных домашних харчей большинству страдальцев было нереально… нет… сами по себе продукты были не хуже, чем в обычных российских стационарах… Но, ёлкин… соли-то почему они так жалеют? Постно-пресная жратва лезла в горло лишь тем, к кому вообще никто не приходил и ничего не передавал… И то они старались хоть соли у соседок выпросить.

      Итак… насытившись (я в первые дни ещё способна есть такие «яства») и выкурив по последней сигарете, мы снова расположились на своих лежбищах… Моя кровать оказалась поблизости от спальных и дневальных мест Лики и Лёльки. С Ольгой мы лежали голова к голове.

      – Светик, – позвала меня наша Профессорша, как я уже окрестила про себя Ольку.

      – Ась? – отозвалась я.

      – Пока до отбоя время ещё есть…

      – А во сколько здесь отбой-то? Что-то я позабыла разузнать.

      – В 21—00 начинаем укладываться, а в 22—00 гасят свет, оставляют только дежурные лампочки в коридоре и на посту- чтобы голову не сломали по пути в туалет.

      – А что, эти громилы и по ночам здесь стоят? – недовольно покосилась я на санитаров, которые присели на стулья возле выхода, утомившись стоять.

      – А ты как хотела? – ночью-то они и нужны больше всего… Вдруг ты под покровом темноты вздумаешь перепилить решётки на окнах.

      – Это, интересно, чем? – опередила меня Лика, взгромоздясь на кровать Лёльки позади неё.

      – Как это – чем? Странные вы, девочки, – притворно удивилась Лёлька, – зубами, естественно.

      – ????

      – А что, они у тебя не металлические что ли?

      – Аааа… ну даааа… – протянула я, не в силах поддержать смехом несмешную шутку, – в самый раз только решётки ими перекусывать.

      – Не перекусывать,