Время Каина. Анатолий Рубцов

благодаря усилиям Петровича. Несмотря на чувство изумления, не покидавшее его, аппетит у него оставался отменным; да если б его, аппетита, и не оказалось, Петрович все равно счел бы своим долгом попробовать каждое из блюд, отведать содержимое каждой из бутылок – ибо все было прекрасно, вкусно и качественно настолько, что он никогда бы не простил себе, если бы в столь ответственный момент проявил слабину и бесхарактерность.)

      – Нет, ну скажите, откуда он мог узнать? – вдруг воскликнула Ана, видимо продолжая тему сегодняшнего происшествия.

      – Но ты уверена, что это именно он? – Кло возвела вопрос в квадрат, совершенно механически продолжая сматывать (или разматывать – это до сих пор Петровичу было непонятно) свой бесконечный клубок.

      – Ну а кто еще это мог быть? – последовало возведение вопроса в куб от Лахе, которая, продолжала вглядываться в пространство, время от времени отпивая из своего бокала.

      – А почему бы тебе, собственно, самой не рассчитать? – вопрос, возведенный голосом Атро в четвертую степень, по кругу возвратился к Ане.

      – Девочки, не толкайте меня на преступление. Я бы могла попросить и Лахе расшифровать коды, но не могу использовать должностное положение в личных целях. Или вы хотите отправить меня в подвал? – задумчивый голос Аны возвел вопрос в пятую степень и, похоже, направил его на дальнейшую операцию умножения вопросов самих на себя.

      – Но ты видела, как он обернулся собакой? – спросила Кло. Каждый вопрос рождал следующий вопрос, вопросы только множились, и, казалось, уже не существовало пути узнать ответы на них.

      Ана раздраженно развела руками:

      – Разве не понятно, что я не могла оторвать взгляд от сумки? Неужели я бы сомневалась, если б увидела пса?

      В этот момент Петрович, с любопытством пытавшийся оценить новый вид полемики, свидетелем которой он стал, решил вмешаться, чтобы нарушить патовую ситуацию, которая, как известно, может продолжаться бесконечно:

      – Я видел собаку. Черную. Она скрылась за углом на Стрелецкой, – сказал он.

      И сразу наступила тишина. Поток вопросов мгновенно прекратился. Все присутствующие воззрились на Петровича, будто ожидая от него продолжения рассказа. Он, хоть и польщенный вниманием, молчал – а что еще он мог сообщить аудитории?

      – Ну вот, я же говорила… – в конце концов нарушила тишину Ана. Голос ее прозвучал растерянно. Однако она быстро взяла себя в руки. Умение справляться со своими чувствами было свойственно ей – Петрович, как мы помним, отметил это сразу после происшествия с сумкой: – Ну что ж, если никто не против, закончим нашу трапезу… – Она взглянула на Петровича, потянувшегося к бокалу, подождала, пока он допьет вино (оставить недопитый бокал великолепного напитка было выше его сил), и поднялась: – Девочки, займитесь своими делами, а нам с Иваном надо поговорить тет-а-тет.

      Пройдя в привычном уже полумраке в следующее помещение этого нескончаемого дома, они прилегли на козетках перед низким столиком, накрытым на двоих, – получилось нечто вроде древнеримского триклиния,