Студеный флот. Николай Черкашин

и прочих проверяющих лиц. Во дни же береговых пирушек серебряное ведерце, наполненное до краев, ходило по рукам как братина. Рядом со знаменитым ведерцем вместо вазы с цветами белел пышный коралл, выменянный когда-то у наших рыбаков в Средиземном море на полдюжины сигнальных патронов.

      Консервные банки с лодочным паштетом и консервированным сыром, аккуратно вскрытые, без торчащих жестянок, стояли на фарфоровых блюдцах, и против каждого посадочного места топорщился салфеточный шалашик, искусно свернутый доктором из разовых же носовых платков, невостребованных хозяином дома в последней автономке и выданных ему баталером по возвращении в Северодар целой пачкой.

      Накрыли и сами ахнули:

      – Вот это да! Не хуже, чем в «Ягодке».

      – Да что там «Ягодка». На уровне «Космоса»!

      – Бери выше. Почти как в «Астории».

      – Королевский стол!

      Королева явилась в сопровождении двух подруг – экстравагантной чернокудрой Азалии, дамы без возраста, и женщины лет тридцати пяти, в черном вечернем платье с глубоким декольте, затянутым дымчатым газом. Черные волосы были подвязаны черным же бантом.

3. Башилов

      Света Черная! Я сразу же узнал ее, как только она вышла из неосвещенной прихожей. Светлана Ивановна Кайсарова-Тыркова, вдова командира бесследно сгинувшего в Атлантике подводного ракетоносца С-88. Черной ее прозвали за то, что пятый год носила черные платья и черный бант. Она работала метрдотелем в мурманском «Космосе», и все подводники Дикой эскадры знали, что, как бы плотно ни был забит ресторан, стоило только сказать одно слово «подплав», как Светлана Ивановна сама провожала их в зал, и не было случая, чтобы она не нашла им места. Перед нынешним Новым годом мы с Симбирцевым, вырвавшись из тоскливой юдоли мурманского дока, отправились в «Космос». Стеклянные двери ресторана осаждала толпа морских летчиков, пограничников и рыбаков с подругами. Швейцар с капразовским галуном по околышу старой адмиральской фуражки, бывший крейсерский боцман, устал показывать на табличку: «Мест нет и уже не будет!» Надо было быть Симбирцевым, чтобы разворотить ожесточенную толпу плечами.

      – Куда претесь? В очередь!

      – Тут и старше по званию стоят!

      Швейцар осторожно приоткрыл дверь на цепочке.

      – Мы к Светлане Ивановне.

      – Тут все к Светлане Ивановне…

      – Батя, передай ей это послание!

      Гоша снял с кителя серебряную лодочку, завернул ее в червонец и сунул швейцару.

      – Конверт можешь себе оставить, – напутствовал его Симбирцев.

      Через минуту на крыльцо вышла элегантная дама в черном.

      – Кто здесь подводники?

      – Мы!

      Она видела нас в первый раз, как, впрочем, и мы ее, зная о ней понаслышке.

      – Идемте!

      Новый год мы отметили не в ржавом железе плавказармы мурманского дока…

      Конечно же она не узнала теперь ни Гошу, ни меня, и мы были заново представлены ей, как и все остальные.