Лже-Абсолют. Александр Владимиров

тосты, улица с проливным дождем, драка с группой юнцов. Квартира, постель, появление следователей.

      И снова – пронзительные глаза неведомой поэтессы, заканчивающей читать свое маленькое творение:

      «…Но в кровь мою входил июльский зной.

      И вырастали крылья за спиной.

      Легко ль тебе со мною, окрыленной?

      Не с ангелом, а с женщиной влюбленной?»

      Внезапно недавнее предположение Федора превратилось в необъяснимую уверенность: да, да, поэтесса обращалась именно к нему!

      Первым, кого Москвин увидел, переступив здание института, был пожилой охранник дядя Сережа. Он горестно развел руками, на глаза навернулась слеза: – Какое несчастье! Ведь совсем еще девочка. – Как это произошло, дядя Сережа? – Разное говорят.

      – А вы сами что видели?

      – Я только утром заступил на смену.

      Охранник или осторожничал, или действительно был не в курсе событий. Федор подумал, какую большую ошибку он совершил, не прояснив у следователей хотя бы некоторые подробности убийства Лены (многого все равно не скажут!). Лишь отвечал на их вопросы, как попугай! Что ж, теперь придется все выяснять самому. Не хочется, чтобы убийца избежал справедливого возмездия!

      Как будто кто-то подмигнул ему. Женщина?.. Федор резко завертел головой. Неужели опять та необычная поэтесса?..

      Это всего лишь Маша, лаборант из соседнего отдела. Девушка, как ни в чем не бывало, спешила на работу. Она еще не знала, что поздним вечером здесь пронеслась смерть, пронеслась с хищной улыбкой, забрав с собой молодую талантливую жизнь.

      Глава вторая

      Когда улыбается смерть

      (Продолжение)

      Он сразу почувствовал, как все тут изменилось. Исчезли вежливые улыбки сотрудников, пусть иногда дежурные и фальшивые. Сейчас на лицах каждого из них читались недоумение, напряжение, страх. Даже воздух стал иным, словно кто-то наполнил его страданьем. Как говаривал дядька Федора Никита Иванович: «Зло здесь свило себе большое гнездо». Говаривал часто, и когда дело казалось жуликоватой компании, управляющей его старым панельным домом, и еще более жуликоватого главы районной администрации, и городского головы, обвиненного впоследствии в злостных преступлениях. Да и России в целом…

      – А как, дядя Никита, ты ощущаешь это зло, – однажды с юмором спросил Федор. – Неужели по запаху?

      – И по запаху тоже, – серьезно ответил дядька. – Воняет так, что хочется бежать! Побыстрее и подальше. И остаешься только потому, что это твой дом, твой город, твоя страна. Не бежать следует, а отрубить голову проклятому змею!

      «Отрубить голову проклятому змею!» – мысленно повторил Федор, предвкушая, как молотит убийцу несчастной Лены. И снова: «Кто? За что?»

      Он не обманывал следователей, когда сказал, что ничего не знал о личной жизни своей коллеги. Все их разговоры с Леной сводились к работе. Но ведь что-то она рассказывала и о личном…

      Он знал, она разведена. Муж вел далеко не ангельскую жизнь: пил, гулял напропалую, несколько раз пускал в ход кулаки. На развод не соглашался, пока однажды не