Между жизнями. Судмедэксперт о людях и профессии. Алексей Решетун

и слегка качнули ее передним бампером. Я никогда прежде не видел столько шершней сразу и так близко. Моментально определив источник беспокойства, они устремились к нам. Осы не замечали ветрового стекла – они видели только нас и очень хотели нас уничтожить. Примерно за полметра от машины они разворачивались и летели вперед той самой своей частью, в которой располагается костяное жало. Я на секунду представил, что они смогут найти где-нибудь дырку и пролезут в кабину. Было очень страшно, удары шершней о стекло становились все громче, казалось, что оно вот-вот не выдержит напора, и тогда все, нам хана. Дядя Саша, вероятно, чувствовал тоже самое, и мы очень быстро ретировались.

      В другой раз в лесу, собирая вишню, я нагнулся за ягодами и вдруг ощутил у себя под пятой точкой какую-то вибрацию и услышал недовольное гудение. Именно тогда я осознал, с какой огромной скоростью передаются сигналы от мозга к мышцам. На то, чтобы повернуть голову, посмотреть и убедиться в том, что я почти сижу на осином гнезде, бросить ведро и оказаться метрах в пятидесяти от того места, ушло секунды две, не более.

      Зачем я все это вам рассказываю? Чтобы вы поняли: я с детства наблюдал те естественные процессы, которые происходят в природе. И процессы эти не всегда такие красивые, вкусные и приятные, как я вам описал… Я вас не утомил?»

      «Что вы, наоборот – ответил я. – Мне вот не довелось встретить чибисов – я даже не представляю, как они выглядят. Ежевику я покупал в магазинах, а раков видел только вареных. Однако, что вы имеете в виду под неприятными процессами?»

      «Я имею в виду смерть и все, что с ней связано. Сельский ребенок постоянно сталкивается со смертью, просто воспринимает ее как нечто само собой разумеющееся, а чаще просто о ней не задумывается. Насаживая на крючок червяка, мы его убиваем. И неважно, что он извивается, пытаясь выскользнуть из пальцев, что ему, наверное, больно. Если бы червяк умел кричать, он в этот момент орал бы благим матом. Но нас это не интересует – нам нужно насадить наживку и поймать рыбу. Чтобы пойманная рыбина не дергалась, мы ломали ей шейные позвонки. У нас это называлось «сломать лен». Делалось это очень просто: рыбья голова (как правило, щучья) резко сгибалась вниз до характерного хруста. Все дети делали так, если им попадалась более или менее крупная особь.

      Помню, мне было лет десять, когда мой друг Женька – тот, что получил ремня за туалетные наблюдения, – решил разводить кроликов. Процесс, что называется, пошел. Кролики плодились и размножались. Однажды зимой очередная крольчиха родила. Теплые клетки стояли под небольшим навесом возле сарая, на улице же был мороз. Как-то так получилось, что Женька прозевал факт кроличьей беременности и родов, и наутро обнаружил нескольких новорожденных крольчат. Ночью они покинули клетку и поползли к сетке, огораживающей загон. Пролезть сквозь ячейки они не смогли, застряли в них и замерзли. Я пришел посмотреть, мне было интересно. Штук пять или шесть новорожденных, голых, сморщенных