Железная хватка графа Соколова. Валентин Лавров

злодеями. Эти гораздо коварней, изворотливей, беспощадней. – Соколов вдруг выпрямился во весь гигантский рост, громовым, то есть своим обычным, голосом сказал так, что весь зал, который был заполнен знаменитыми адвокатами, писателями, актерами, чинами полиции, фабрикантами, вмиг притих: – Господа! В канун трехсотлетия рода Романовых выпьем за одоление всех врагов великой Отчизны, за здоровье государя-батюшки и его августейшей семьи, за процветание великой и неделимой России! – Гений сыска здоровой левой рукой опрокинул в себя водку.

      Дружное «ура!» весело прокатилось под низкими сводами, вырвалось из открытых окон наружу. Оркестр балалаечников тут же отозвался гимном «Боже, царя храни!». Пели все, кто гулял в зале: басы, фальцеты, голоса простуженные и могучие, бравшие ноту чисто и фальшивившие.

      После гимна поднялся с бокалом шампанского знаменитый юрист и член государственного совета Анатолий Кони. Провозгласил:

      – Пьем за героя дня, ставшего легендой при жизни, – бесстрашного графа Соколова!

      – Виват! Слава графу!

      Балалаечники проявили уважение к пострадавшему от злодейских рук гению сыска – заиграли его любимую увертюру к «Лоэнгрину» Рихарда Вагнера.

      Соколову было хорошо. И не ведал он, какую страшную находку ему предстоит сделать совсем скоро.

      В дорогу!

      Когда принесли борщ с пирожками, Соколов обратился с Заварзину:

      – Ну что, дорогой Павел Павлович, есть какие-нибудь новости относительно смерти Хорька?

      Заварзин без особого энтузиазма стал говорить о необычной сложности дела, о том, что разоблачение Чукмандина поможет «распутать клубок».

      – А Клавка где?

      Заварзин неопределенно причмокнул губами. Прожевав добрый кусок баранины, стал рассказывать тем сытым голосом, который появляется у мужчин, хорошо выпивших и закусивших:

      – К заведению мадам Карской наш Сильвестр, кажется, дорожку протоптал, со всеми познакомился, со всеми поговорил, но результатов ощутимых нет.

      – Клавку подруги все-таки любили, – сказал Сильвестр. – Многие уверены, что Клавка, убив Хорька, пустилась в бега с одним из своих любовников.

      Соколов решительно произнес:

      – Говорят, женское сердце – загадка! Женщина сама порой не знает, какое коленце выкинет через пять минут. Но распутаем нынешнее дело, сделаем обязательно, и все тайное станет ясно и понятно.

      Сильвестр согласно мотал головой.

      Собачья тоска

      Шел четвертый день расследования, но Соколову казалось, что прошла вечность – столько событий случилось. Ранним утром, когда солнце едва встало над крышами домов, Соколов вновь направился в Большой Златоустинский переулок. Дворник в очках старательно подметал мостовую, убирая на большой деревянный совок лошадиные лепешки.

      – Что слышно, Прохор Андреев? – спросил Соколов.

      – Да вот про убитого жильца сверху разговор идет, что, дескать, полиция ослабла и злодеев изловить не умеет.

      – А