Нейтральной полосы нет. Евгения Леваковская

опытом. Но с удивлением и тревогой Вика очень скоро убедилась в том, что никак не может использовать этот самый опыт.

      Кому интересно знать о ее детстве? Что толку с ее детства Карасику, мать которого водит к себе разных мужчин, пьет. Один из ее гостей избил Карасика, мальчик ушел из дому, попал под крыло к соседушке, у которого две судимости, приобрел наколку – рыбку и кличку. Школу бросил, с работы за хулиганство уволили.

      Чем могут удивить или порадовать Карасика откровения Вики? Подумаешь, скажет он, обзывал не обзывал, так не бил же?

      Те, кого могли бы тронуть Викины откровения, не попадали на учет в детские комнаты. А тех, кто состоит у нее на учете, теткиным мужем не удивишь.

      Сила воли, самоусовершенствование, личный пример – в этом полагала Вика основу воспитания, влияния на подростков. Не было, наверное, дня и часу в дне, когда она не следила бы за собой, будь то очередь в магазине или кино. Впрочем, на кино времени не оставалось. Все же работа, институт…

      Вика не раз думала, что ей повезло с работой еще и потому, что здесь очень многие учились без отрыва от «производства». Сопричастность этой воюющей в мирное время воинской части добавляла Вике силы и уверенности. Большие переходы в строю совершать легче, и редко кто способен проделать форсированный марш один.

      Минут пятнадцать десятого – работа в отделе начиналась в девять – к Вике заглянул начальник отдела подполковник Фузенков. Если не было ничего особого на оперативке, он всегда обходил свое хозяйство. Это был крепко сбитый, плотный человек, всегда носивший форму, которая и сидела на нем как влитая.

      Поначалу он показался Вике для такого большого поста молодым. Потом она узнала, что он провоевал войну.

      В первой же беседе Фузенков подкупил Вику великим уважением, с каким относился к будущей возможной ее работе. Признаться, она даже не думала, что с ней будет говорить сам начальник отдела.

      – Кабы вы ко мне в оперуполномоченные шли, – сказал подполковник, – я бы и то, кажется, меньше беспокоился. А то ведь вы на профилактику, воспитывать идете. Вы хоть понимаете, что предотвратить преступление часто труднее, чем раскрыть? И, между прочим, важнее. А несовершеннолетние для нас самый что ни на есть золотой фонд. Если мы из этого фонда не дадим преступному миру ни одной души, он же кончится, преступный мир.

      Вика потом узнала, что Фузенков лично распорядился поставить в детскую комнату фикус, бальзамин и герани. И первое время, заходя к Вике, всегда пробовал пальцем землю. Потом перестал. Цветы росли исправно.

      Вику он зауважал после отвоевания ею в ЖЭКе спортплощадки.

      – Новые ребята на учете появились? – спросил Фузенков, с удовольствием пройдясь по большой, солнечной комнате, заглянул в одно, в другое окно – стекла чистые, солнце расстилает светлые половички по свежеокрашенным половицам.

      – Да. Карасик. То есть не Карасик, конечно. Петя Шаблов, – быстро поправилась Вика. Фузенков не терпел, когда, пусть и заглазно, подростков называли по кличкам. – Года