По нехоженым местам (из рассказов геолога). Анатолий Музис

гром и в слуховом окошке чердака видно, как белые вспышки перемежаются с чернотой ненастной ночи.

      Векшин лежал и слушал, как дождь низвергался на крышу. Было что-то притягивающее в шелесте дождя. Какие ветры пригнали сюда эти тучи? Воды каких океанов напоили их? Какая сила заставила обрушиться на землю? Тысячелетия прошли со дня, когда первый человек укрывшись под деревом или в пещере, прислушивался к такому же громыханию. Многое с тех пор изменилось, многое объяснено, но, как и тысячелетия назад, человек лежит и с благоговейным трепетом прислушивается к разбушевавшейся стихии.

      Он только подумал, что не завидует тому, кого гроза застала в лесу, как Надежда Николаевна запела:

      Ревела буря, дождь шумел,

      Во мраке молнии блистали…

      У нее был приятный и чистый голос и неплохой слух и Векшин вместе с песней невольно перенесся на когда-то пустынный и суровый берег Иртыша, к которому пришел и сидел «объятый думой» первый русский человек, первооткрыватель этого чудесного края.

      Кучум, презренный тать Сибири… – выводила Надежда,

      – Прокрался тайною тропою…

      Смутные чувства будит ее голос. Погиб Ермак. Много лет спустя его судьбу повторил Чапаев. Вот и сейчас, не прокрался бы кто-нибудь тайной тропой, пока они лежат здесь почти оторванные от внешнего мира. Правда, есть люди, которые следят за врагом и не спит их дружина, но и он, Векшин, тоже ведь солдат своей армии, а солдат, как говорится, и во сне служит. И вдруг появляются слова:

      Если скажет рать святая:

      Кинь ты Русь, живи в раю,

         Я скажу – не надо рая,

         Дайте Родину мою…

      Векшин ловит себя на том, что читает стихи вслух. Он замолкает.

      – Чьи это?

      – Есенина.

      – Я и не знала, что у него есть такие стихи, – говорит Надежда Николаевна.

      – А «На смерть поэта» Вы знаете? – спрашивает Володя.

      Векшин читает стихотворение Маяковского и когда он заканчивает словами:

      Для веселия планета наша

                         мало оборудована.

      Надо вырвать радость

                        у грядущих дней.

      В этой жизни умереть не трудно.

      Сделать жизнь – значительно трудней.

      Наступает такая тишина, что слышно звонкое падение капель с крыши в бочонок. Гроза прошла, дождь прекратился.

      – Почитайте еще что-нибудь, – просит Надежда Николаевна.

      – Что? – Константина Симонова, – сразу в два голоса просят Надежда Николаевна и Валя Жаворонков. Польщенный вниманием Векшин читает:

      Когда ты по свистку, по знаку,

      Встав на растоптанном снегу,

      Был должен броситься в атаку

      Винтовку вскинув на бегу,

      Какой родимой показалась

      Тебе холодная земля…

      Векшин уже читает и видит: это не поэт лежит изготовясь к атаке, а он сам в холодном