Каюсь. Том 1. Полина Александровна Раевская

ведь придурок! Шоколад он не любит….

      – Ну, и пошел к черту,– буркнула обиженно, но тут же спохватилась и прикусила язык. Господи, совсем шибанулась!

      – Что?– нахмурился блондинистый гад, слава богу, не расслышав мои бредни.

      —Не, ниче, – отмахиваюсь, натянуто улыбнувшись и в тоже время вздыхая с облегчением.

      -«Ниче»?– уточняет он со смешком, вгоняя меня в краску стыда.

      –Н И Ч Е Г О, – чеканю, пылая от смущения. – Что-то еще?

      – Счет неси уже, – бросает эта красивая сволочь с таким видом, словно я его жутко утомила.

      Меня это возмутило до трясучки. Так и хотелось сказать– ага, бегу уже, волосы назад. Тоже мне -король доморощенный выискался! Хотя есть в нем что-то эдакое, не связанное ни с внешностью, ни с материальным благосостоянием. Порода, короче. И пожалуй, стоит признать, хоть и бесит меня этот высокомерный придурок, а все равно– притягательней мужчины не видела.

      Через десять минут, расплатившись по счету, он покидает наше кафе. Я украдкой смотрю ему вслед, пока он спускается по лестнице. Хорош, ничего не скажешь: рост -выше среднего, фигура атлетическая, походка энергичная, уверенная. Само совершенство, если б не барские замашки.

      Недосовершенство подходит к двери и вдруг оборачивается, затем сразу же, словно заранее зная, что смотрю, сталкивается со мной взглядом. Я застываю, краска приливает к щекам, руки, в которых зажата кожаная книжечка с деньгами, дрожат. Мужчина, удовлетворенный моей реакцией, усмехается, и весело подмигнув, выходит из ресторана. Я же тяжело сглатываю, раздраженно запихиваю в карман книжечку и начинаю с остервенением убирать со стола.

      Не знаю, чего я ждала, но определенно чего-то. А сейчас какое-то опустошение накатило, как будто, солнце скрылось, и стало холодно, неуютно. Присутствие этого мужчины хотя бы на полчаса скрасило мою унылую реальность. Наше с ним легкое противостояние завело меня, заинтриговало, вызвало бурю эмоций. Познав это неизведанное для меня чувство азарта, предвкушения чего-то, что не случилось, я ощущаю горькое послевкусие разочарования и скуки. И как теперь дожить до конца смены? Мне определенно нужна передышка.

      Интересно, сколько красавчик оставил чаевых и сделал ли это вообще? Руки чешутся заглянуть в кожаную книжечку, но удовлетворить свое любопытство позволено только на кассе – очередное правило. Лечу на всех парусах вниз, прихватив грязную посуду и приняв парочку заказов. Расправившись со всеми делами, подхожу к кассе и едва не схожу с ума от нетерпения, пока Любка рассчитывает других посетителей.

      Черт, давай же быстрее, курица ты заторможенная! – мысленно тороплю ее, пританцовывая на месте. Молюсь, чтобы не подошла Змеища, а то обломает всю малину. Любка-то хоть ничего и не говорит, но уже поглядывает удивленно. Она молча берет счет и отбивает. А затем присвистывает:

      – Поздравляю, Токорева! Побила Беляевский рекорд.

      Я обомлела. Стоит пояснить, у нас-официантов в работе