Побег при отягчающих обстоятельствах. Татьяна Алюшина

сна.

      Егору было одиннадцать лет. Его подстерегли мальчишки из соседнего двора, когда он шел в музыкальную школу со скрипочкой в руке. Они затащили его в переулок, отдубасили по полной программе и сломали скрипку. Он отбивался, как мог, не сдаваясь, и кричал, и плакал, размазывая по щекам слезы вперемешку с кровью, текущей из разбитого носа, но их было четверо, и они были старше.

      Побитый, в испачканной и порванной одежде, с поломанной скрипкой в одной руке и футляром от нее в другой, шаркая ногами и низко опустив голову, чтобы никто не видел, как из глаз капают злые, бессильные слезы, Егор вернулся домой.

      Дома находилась только бабушка.

      Бабушка у него была уникальная! Татьяна Григорьевна всю жизнь проработала хирургом. Статная, высокая, крупная, элегантная, постоянно курила папиросы, могла, не морщась, замахнуть спирту, знала два языка, водила машину, как гонщик, и умела стрелять. Вот такая у него бабушка!

      – За что избили? – спросила она, пыхнув папироской.

      – За интеллигентность, – ответил Егор, шмыгнув носом, не поднимая головы.

      – Да уж, этого добра в тебе навалом, для полноты картины только очочков не хватает!

      Она забрала у него остатки скрипки и футляр, повертела в руках, внимательно рассматривая, и бросила в угол.

      – Будем надеяться, что это окончательная точка в твоей музыкальной карьере, – предположила бабушка.

      – Будем надеяться, – кивнул Егор, соглашаясь с надеждой.

      – Пошли обработаем боевые раны, – выпустив клуб дыма, весело предложила она.

      Татьяна Григорьевна же, махнув рукой на все родительские возражения, самолично привела Егора в секцию боевого карате, где работал тренером сын ее бывшего коллеги и друга.

      Данный вид спорта тогда в стране запрещали до невозможности и гонения, поэтому секция была, естественно, нелегальной.

      Егору очень повезло с учителем.

      Он не просто учил драться и заучивать приемы, он учил их философии боя, глубокому скрытому смыслу каждого движения, пониманию мира. Многие ушли в другие секции, не всем хотелось разбираться в мудростях и догмах боевого искусства, а Егору нравилось, ему было интересно.

      Ему исполнилось пятнадцать лет, и однажды, когда он пришел на тренировку, его подозвал к себе тренер и сказал:

      – Занятий не будет.

      – Что, нас все-таки прикрыли? – спросил Егор.

      Их секцию постоянно пытались прикрыть власти. За эти четыре года, которые занимался Егор, их дважды закрывали, на тренера заводили уголовное дело, но за неимением доказательств дело закрыли, а тренер находил другое помещение, и занятия продолжались.

      – Нет, нас не закрыли. Тренировки не будет для тебя, мне больше нечему тебя учить, Егор. Так бывает, когда ученик перерос своего учителя.

      – И что, мне теперь не заниматься?

      – Заниматься, и еще больше, чем раньше.

      Он протянул Егору листок, на котором были написаны имя, фамилия и телефон.

      – Этот человек будет тебя учить