На грани счастья. Татьяна Алюшина

не рядовое, конечно, но и не столь серьезное, чтобы требовало его присутствия. Команда у него классная, справятся спокойно и без начальства. Однако ж сам пожаловал!

      «Где ты, Дашка?» – посмотрел по сторонам Власов еще раз перед тем, как выбраться.

      Кондратьев, выказывая недовольство, подхватил под руку и рванул наверх, помогая встать на ноги.

      – Здравствуй, Василий Кузьмич, – поздоровался Власов и сообщил спасателю, стоявшему рядом с ними: – Там девушка между сиденьями, только рука торчит. Живая, пульс слабый.

      И, присев на корточки, показал, где именно. Спасатель, присевший рядом, руку увидел, кивнул и стал сообщать в рацию.

      – А ты, Игорь Николаевич, видимо, здравствовать не собираешься, – ворчал грозно глава областного МЧС на поднявшегося с корточек Власова. – Я ж просил, не рискуй!

      – Может рвануть? – испугался Игорь.

      – Нет, уже проверили. – И, присмотревшись к окаменевшему лицом Власову, Кондратьев спросил: – У тебя там что, личный интерес?

      – Да, – жестко ответил Власов. – Она всегда сидит на переднем сиденье, развернутом, сразу за кабиной водителя.

      И замолчал, сцепив зубы до хруста, до боли в желваках на скулах, до спазма в горле. Кондратьев молча кивнул и отвернулся.

      Да, твою мать! Он и сам все прекрасно понимает! Он собственными глазами видел, что там внутри! От этого переднего сиденья вообще на хрен ни черта не осталось!

      Кондратьев тяжело похлопал его по плечу:

      – Ты не лезь больше, только мешать будешь. Ну, ты и сам знаешь, – и приговорил: – Надо ждать!

      «Ждать!» Вот это как раз ему сейчас противопоказано – ждать, бездействовать, разъедая себя незнанием, надеждой, таящей с каждой секундой!

      Кондратьев понял, что клокотало в нем.

      – Ты четырех человек вытащил, двух девочек спас, мы бы не успели, умерли бы девочки, да и парень тоже. Все! Жди! Всякое бывает, может, повезет.

      То, что вытворила судьба с этим автобусом, полным молодых, красивых девчонок и парней, под категорию «повезет» никак не подпадало.

      Рядом не стояло!

      Игорь перевел разговор. Его боль, страх, надежда и внутренний бессильный вой ярости – это только его!

      – Что с КамАЗом-то? – спросил, продирая слова через наждачное, сухое горло.

      – У водилы инфаркт. Видимо, когда прихватило, он от боли вдавил педаль газа в пол, да так и держал. Умер еще до аварии.

      Власов кивнул, кашлянул пару раз, прочищая горло. Кондратьев махнул кому-то приказным жестом, и Игорю в руку сунули бутылку воды.

      – Спасибо, – быстро скрутив пробку и отпив, поблагодарил он. – А жигуль?

      – Водитель, жена и двое подростков-сыновей. Побились, конечно, но ничего серьезного. – И, ухватив Игоря за локоть, уводил от автобуса. – Пошли обстановку узнаем. – И махнул кому-то еще рукой, подзывая: – Докладывай, Александр Викторович, – не приказал, а скорее дружески обратился он к подчиненному, подошедшему к ним.

      – Девушку, руку которой обнаружил Игорь Николаевич, вытащили. Тяжелая.