Год Волчицы. Любовь Барановская

тот самый. Правда, я плохо видела его, листва дерева мешала…

      Что, пообедать пришёл? Думаешь, эти Оборотни тебе оставят что-нибудь?

      А они тем временем уже поели и заговорили. У них были странные, нечеловеческие голоса, что, впрочем, неудивительно, учитывая их внешность. Я с ужасом вслушивалась в их слова.

      – Наверно, он не один был. Коты своих поодиночке в лес не отпускают! – предположил один.

      – И правильно делают! – захохотал другой.

      – А эт и не Кот, – лениво произнес третий. – Был.

      – Неважно! – прервал их вожак. – Он окликал кого-то… Принюхайтесь…

      – Это девчонка!

      – Она вон там!

      – Быстрее!

      – От нас не уйдёт!

      Меня спасёт только чудо…

      И чудо произошло. Орел спикировал к моему дереву и схватил меня своими огромными когтистыми лапами. Я только ойкнуть успела. Оборотни в ужасе застыли, и я расслышала, как один из них прошептал: «Чернокрыл!»

      Мда. Моё положение лучше некуда, ничего не скажешь. Этот непонятный шпион тащит меня куда-то, и пытаться вырваться столь же бесполезно, как прыгать с зонтиком вместо парашюта…

      Но принёс он меня на холм возле поселения Котов. Опустил осторожно, но я упала, потому что ноги не желали держать тело в вертикальном положении. Орел опустился рядом и участливо поглядел на меня.

      – Кто ты? Хороший или плохой? – спросила я, настороженно взглянув на него. Он повёл крыльями, будто говоря: «Это уж ты сама решай».

      – Зачем ты следил за мной?

      Он насмешливо заклекотал. Да, вопрос некорректный. Попробую так:

      – Охранял?

      Он задумчиво качнул головой. Мои вопросы орёл явно понимал, и отвечал на них как умел.

      – И да, и нет?

      Он кивнул.

      – Но зла мне не желаешь?

      Он возмущённо захлопал крыльями.

      – Ладно-ладно, верю. Ну, спасибо и всё такое… Чернокрыл, верно?

      Он помедлил, и в этой медлительности мне почудилось легкое недовольство, будто бы он не желал, чтобы я знала его имя, но потом всё же кивнул.

      – Ну что, я пойду? – я неуверенно привстала – отпустит ли? Он без вопросов (что, в принципе, естественно) поднялся в воздух.

      Одиночки знали об этих зверях не больше, чем я, а потому решили подождать до вечера.

      Я села у костра. Меня до сих пор трясло от увиденного и услышанного. Рядом опустилась та светловолосая девушка, которая поразила меня своим одеянием с утра. Я внимательно оглядела её. На одной пряди волос заплетена расточка, на запястьях фенечки-браслеты, сумка этническая и сандалии кожаные, большие наушники висят на шее и из них слышится какая-то заунывная мелодия…

      – Ты в порядке?

      – Не знаю…

      – Выпей.

      – Что это?

      – Настоечка одна.

      Я слышала, что растаманы травкой балуются, и смутно помню разницу между субкультурами, а потому спросила:

      – Наркота?

      – Не, ты что! Пустырничек, – улыбнулась она.

      Ладно, Марьям меня уже отварами поила, так что ничего