Звёздный камень. Шеннон Мессенджер

обязательно, – возразил магнат Лето. – Спорные деяния могут быть прощены, если за ними стояли добрые намерения. Вспомни о Древних Старейшинах, которые не предупредили гномов об ограх, держащих в руках чуму. Со временем почти все поняли их запутанные намерения.

      Ключевым словом тут было «почти».

      В случае Кифа многие сочтут, что известный бедокур перешел на новый уровень беспредела. Или даже хуже: что верный сын принял роль, приготовленную матерью.

      Софи опустилась обратно на диван, пытаясь исчезнуть среди мягких подушек, – что угодно, лишь бы не ломать голову над тем, что теперь делать, как думать, как…

      – Понимаю, вы подавлены, – попытался утешить ее магнат Лето. – Но лишь потому, что пытаетесь понять действия мистера Сенсена разумом. Вы умеете думать, мисс Фостер. Ваш разум логичен, умен, силен. Но знаете, что сильнее?

      Он указал на ее сердце.

      – И что это значит? – поинтересовался Грейди. – Мы теперь полагаемся на подростковые чувства?

      – Я бы не стал отбрасывать их. Мисс Фостер понимает мистера Сенсена так, как не можем мы. В Аллювитерре я внимательно наблюдал за ними. Он открылся ей. Положился на нее. Доверился ей. Ну так, – его глаза встретились с глазами Софи, – что говорит твое сердце?

      Софи скрестила руки на груди, жалея, что не может запустить туда руку и вытащить ответ. Вместо этого она слышала только разум, переполняющий мысли воспоминаниями:

      Киф, плачущий в ее плечо в день, когда она рассказала о возможной смерти его матери.

      Пижамные вечеринки у окон, которые они устраивали, чтобы не переживать самые тяжелые ночи в одиночку.

      Его комната, забитая записками и бумагами, где он отчаянно пытался собрать воедино правду, скрытую в прошлом.

      Совсем маленький Киф, сидящий в Атлантиде и ждущий семью, которая забыла о нем.

      Воспоминания повторялись вновь и вновь, пока их не затмила другая картина.

      Киф, сидящий в палатке целителя в Эксиллиуме, испуганный, злой мальчик, потерявший привычную маску веселья и уверенности.

      Воспоминания ничего не говорили. Но сердце от них ныло – заставляло жалеть, что она не может обнять его и все исправить.

      Магнат Лето кивнул, словно подслушивал ее мысли. Отчего она задумалась…

      – Пока мы жили в Аллювитерре, вы хоть раз читали его мысли?

      Телепатам нельзя было вмешиваться в чужие жизни без разрешения – но магнат Лето никогда не следовал правилам.

      – Ты спрашиваешь, знал ли я, что он планирует вступить в «Незримые»? – спросил тот. – Я знал, что он над этим раздумывает. Но это была невероятно робкая мысль. Она укрепилась, лишь когда вы отправились в Равагог – и даже тогда, он все равно не решил до конца. Но могу сказать, что он рассматривал это как необходимое зло, нужное, чтобы исправить проступки его матери.

      – «Зло», это точно, – пробормотал Грейди. – Если этот мальчишка еще хоть раз к тебе подойдет, используй на нем инфликцию со всей силы.

      – Грейди! – ахнула Эдалин.

      Она стояла в отдалении