Иная планета (сборник). В. В. Кадыров

издалека меня видно. И среди американцев один здоровяк из толпы сразу в глаза бросается. Мы слово за слово столиками общаемся. Они бренди и виски пьют, мы – водку.

      Американцы больше галдят, чем пьют. Тут здоровяк их смотрит на меня с вызовом и поднимает рюмку. «Выпьем, – говорит мне, – за американских матросов!» Я, не моргнув глазом, наполняю два граненых стакана до краев водкой и отвечаю ему: «За американских моряков надо выпить по полному стакану!» Думаю, пусть попробуют потягаться с нами, советскими гражданами.

      Здоровяк с испугом посмотрел на полный стакан, у него даже хмель прошел. Лоб покрылся испариной. Я беру стакан и выпиваю одним глотком. Выдохнул, занюхал хлебушком и смотрю на американца. Он побледнел, но взял стакан и давай пить. Мне его даже жалко стало. Не хотела его утроба столько водки поглощать. Но допил здоровяк, бухнул стакан на стол и смотрит на меня горделиво. Мол, знай наших.

      Я молча наполняю оба стакана вновь до краев и говорю ему: «А теперь за доблестных советских моряков следует выпить!» У американца опять глаза наружу выкатились. Дар речи потерял.

      Я поднял стакан и опрокинул его весь в себя. Смотрю на здоровяка. Он обернулся на свой столик. Приятели подбадривают его: мол, не посрами страну. А надо сказать, уже весь кабак на нас двоих зенки пялит. Смотрят, что из нашего спора выйдет.

      Американец поднял стакан так, словно в нем было не меньше трех килограммов, с усилием, дрожащей рукой. Поднес его ко рту и начал пить. По усам течет, за шиворот каплет, морщится, с трудом сглатывает, но пьет. Насилу допил, аккуратно поставил стакан на стол и качнулся. Я здоровяка за рукав поймал и говорю: «А теперь за здоровье твое выпьем на брудершафт» и плескаю обоим по чуть-чуть. Выпили, поцеловались, и я его отпустил. Развернулся американец, сделал два шага по направлению к столику, где его ждали приятели, и рухнул на пол как подрубленный дуб. Американцы повскакивали с мест, загалдели, подняли своего товарища и унесли прочь.

      Я сижу, закусываю. Чувствую, мне в спину весь кабак дышит. Ждут, когда я вырублюсь.

      Мои друзья тоже с меня глаз не сводят. Я им разлил по стаканам, говорю: «За победу над Америкой надо выпить». Серега, друг мой, тихонько спрашивает у меня: «Володя, ты как? Сам идти можешь?» Я ему киваю: «Могу. Но минут через пятнадцать мне хана. Чувствую, сознание улетает». Серега мне говорит: «Держись, браток! Выйди достойно из дверей. Там тебя ребята встретят» и делает знак ребятам. Те шустро вскочили и скрылись за дверью.

      Я дал себе команду. Встаю и иду на выход. Волю в кулак зажал, словно я барон Мюнхаузен, который себя из болота за волосы вытягивал. Дотащил себя до дверей, взялся за ручку, тут сзади что-то грохнуло. Оглянулся: весь зал встал и хлопает мне в ладоши. Я поднял руку в знак приветствия и шагнул за порог. Хорошо, там были ребята. Я как шел, так и упал к ним на руки.

      Утром очнулся в своей постели. Открываю глаза – передо мной лицо бригадира Кузьмича. «Тебя начальник порта вызывает, – угрюмо говорит он. – Ты чего вчера натворил?»

      Я