Кари Мора. Томас Харрис

садовник приветственно поднял стакан:

      – И да, Антонио. Gracias, что подвез.

      – De nada[33], – отозвался тот.

      – Хотя, должен сказать, кормить всю эту ораву в «Джумбо» стало мне в копеечку, – заметил Бенито. – И там пузо набили, и с собой еще взяли… Ни стыда ни совести. Антонио… escúchame joven[34]: будь поосторожней. Бобби-Джо будет тебя искать.

      – Если Бобби-Джо действительно такой невезучий, то он меня действительно найдет, – улыбнулся Антонио.

      Капитан Марко отправился домой – жил он в скромной квартирке совсем неподалеку от гавани.

      Бенито раскочегарил свой старый пикап и тоже двинул до дому. Мусоросжигательную печь на площадке тушить не стали, и на темной земле перед ее приоткрытой дверцей по-прежнему гуляли отсветы пламени.

* * *

      Дома Бенито дожидалась его Люпе – вернее, ее бесплотный дух, обитающий в маленьком садике, который она разбила за домом. Он сразу ощутил ее присутствие, глядя на мигающих в темноте светлячков и светящиеся под лунным светом белые соцветия. Бенито налил стаканчик «Флор де Канья» себе и еще один – для нее. Не спеша выпил оба, сидя в садике вместе с Люпе. Того, что они там были вместе, было для него вполне достаточно.

* * *

      Кари и Антонио сидели на старом автомобильном сиденье у самого края причала и смотрели на небо. Откуда-то издалека по воде доносилось глухое уханье басов.

      – Чего тебе хочется? – спрашивал Антонио. – Чего бы тебе хотелось иметь?

      – Я хочу жить в месте, которое будет принадлежать только мне, – отозвалась Кари, прикусывая ломтик лайма и бросая его обратно в стакан. – В доме, в котором всегда чисто, – до чего только ни дотронешься. Где можно просто ходить босиком, и полы такие, по которым приятно ходить босиком.

      – Одна? Сама по себе?

      Пожав плечами, она кивнула:

      – Если у моей кузины тоже будет хороший дом и если за ее мамой будет обеспечен хороший уход. Я хочу свой собственный дом. Чтобы было так, что закрываешь дверь – и блаженная тишина. Ты сам себе хозяин. Слышишь, как дождь стучит по крыше, и знаешь, что ни капли не протечет тебе на кровать – только цветы в садике вымокнут.

      – Ну вот, уже и садик.

      – Cómo no?[35] Мне хотелось бы, чтобы было где посадить цветы. И не только цветы. Представляешь: выходишь утречком на воздух, срываешь какую-нибудь зелень – и сразу на кухню. Рыба в банановом листе – объедение! Включаешь в кухне музыку на полную громкость, когда только ни захочется, или даже наливаешь себе стаканчик, пока готовишь, танцуешь у плиты…

      – А парень? Разве тебе не нужен парень?

      – Для начала я хочу, чтобы у меня была собственная дверь. А дальше, может, я для кого-нибудь ее и открою.

      – Представь, что я поднялся к тебе на крыльцо и стучу. Тук-тук, это я, Одинокий Антонио!

      – Это ты-то «Одинокий Антонио», Антонио? Antonio Soltero?

      Ром дарил приятное тепло.

      – Нет, я не Antonio Soltero. По крайней мере на данный момент. Если я вдруг стану soltero[36],

33

Не за что.

34

Имей в виду, юноша.

35

Почему бы и нет?

36

Это слово употребляется не только в значении «одинокий», но и «холостой».