Стихотворения. 1814-1836. А. С. Пушкин

крестница Киприды,

      Ольга, чудо красоты,

      Как же ласки и обиды

      Расточать привыкла ты!

      Поцелуем сладострастья

      Ты, тревожа сердце в нас,

      Соблазнительного счастья

      Назначаешь тайный час.

      Мы с горячкою любовной

      Прибегаем в час условный,

      В дверь стучим – но в сотый раз

      Слышим твой коварный шепот,

      И служанки сонный ропот,

      И насмешливый отказ.

      Ради резвого разврата,

      Приапических затей,

      Ради неги, ради злата,

      Ради прелести твоей,

      Ольга, жрица наслажденья,

      Внемли наш влюбленный плач —

      Ночь восторгов, ночь забвенья

      Нам наверное назначь.

ДОРИДА

      В Дориде нравятся и локоны златые,

      И бледное лицо, и очи голубые…

      Вчера, друзей моих оставя пир ночной,

      В ее объятиях я негу пил душой;

      Восторги быстрые восторгами сменялись,

      Желанья гасли вдруг и снова разгорались;

      Я таял; но среди неверной темноты

      Другие милые мне виделись черты,

      И весь я полон был таинственной печали,

      И имя чуждое уста мои шептали.

      N. N.

      (В. В. ЭНГЕЛЬГАРДТУ)

      Я ускользнул от Эскулапа

      Худой, обритый – но живой;

      Его мучительная лапа

      Не тяготеет надо мной.

      Здоровье, легкий друг Приапа,

      И сон, и сладостный покой,

      Как прежде, посетили снова

      Мой угол тесный и простой.

      Утешь и ты полубольного!

      Он жаждет видеться с тобой,

      С тобой, счастливый беззаконник,

      Ленивый Пинда гражданин,

      Свободы, Вакха верный сын,

      Венеры набожный поклонник

      И наслаждений властелин!

      От суеты столицы праздной,

      От хладных прелестей Невы,

      От вредной сплетницы молвы,

      От скуки, столь разнообразной,

      Меня зовут холмы, луга,

      Тенисты клены огорода,

      Пустынной речки берега

      И деревенская свобода.

      Дай руку мне. Приеду я

      В начале мрачном сентября:

      С тобою пить мы будем снова,

      Открытым сердцем говоря

      Насчет глупца, вельможи злого,

      Насчет холопа записного,

      Насчет небесного царя,

      А иногда насчет земного.

ОРЛОВУ

      О ты, который сочетал

      С душою пылкой, откровенной

      (Хотя и русский генерал)

      Любезность, разум просвещенный;

      О ты, который, с каждым днем

      Вставая на военну муку,

      Усталым усачам верхом

      Преподаешь царей науку;

      Но не бесславишь сгоряча

      Свою воинственную руку

      Презренной палкой палача,

      Орлов, ты прав: я забываю

      Свои гусарские мечты

      И с Соломоном восклицаю:

      Мундир и сабля – суеты!

      На генерала Киселева

      Не положу своих надежд,

      Он очень мил, о том ни слова,

      Он