Единственная для Барса. Алина Углицкая

показания нетипичны даже для грудного младенца, – заметила девушка, глядя на кардиомонитор.

      – Он еще не родился. И да, он весьма нетипичен.

      ***

      На гладкой поверхности стола лежала россыпь фотографий, сделанных профессионалом. Андрулеску не любил работать с аматорами, знал – профи берегут свой авторитет и не будут им рисковать. Вот и в этот раз Антуану пришлось хорошенько потрудиться, но дело того стоило. Нанятый детектив был человеком, но он понятия не имел, кто ему платит. Да и не сильно интересовался. Сумма, которая была указана в договоре, с лихвой удовлетворила его любопытство.

      А вот на фотографиях была Лика. Объектив камеры поймал ее выходящей из отеля сегодня утром. Но не это заставило нервничать главу Химнесса.

      Рядом с Ликой на нескольких снимках был запечатлен молодой мужчина. Часть его лица закрывали волосы, часть – темные очки. На одном снимке он стоял, небрежно опираясь о бок черного Гелендвагена, на другом – открывал перед девушкой дверцу машины. И каждый раз его лицо оставалось в тени. Он словно чувствовал, что его снимают, и интуитивно наклонял голову, чтобы не попасть в объектив.

      Было в этом незнакомце что-то такое, что заставило Антуана напрячься.

      Что-то смутно знакомое в линии его подбородка, в развороте плеч. Он словно видел его уже… где-то… раньше.

      Андрулеску поднес одну из фотографий к окну, чтобы рассмотреть внимательнее. На периферии сознания мелькнула мысль: этот парень кого-то напоминает…

      Но кого?

      Мастер задумался.

      Память молчала, не хотела открывать свои тайны. Но инстинкты нашептывали: этот парень опасен. Он не просто так возник рядом с Ликой. Откуда он вообще взялся? Надо позвонить детективу, пусть проверит его.

      Запиликал мобильник, оставленный на столе.

      Чертыхнувшись, Андрулеску взял трубку.

      – Она опоздала, – раздался сухой голос Генри Неймана. – Это верх неуважения…

      – Намного? – перебил Андрулеску.

      – Минут на двадцать. Вряд ли выговор за опоздание в первый же день – это то, что нужно вашей дочери в начале карьеры.

      Антуан умышленно пропустил эти слова мимо ушей. Хотя тон Неймана ему совсем не понравился.

      – Объяснила, почему?

      – Я не спрашивал. Но охранник сказал, что она была не одна. Ее кто-то подвез на черном Гелендвагене с европейскими номерами.

      Губы Андрулеску превратились в сухую полоску.

      Гелендваген, значит. Надо разобраться, кто это там такой прыткий…

      – Ладно, – он сделал себе мысленную пометку. – Это тебя не должно волновать. Лучше придумай, как взять кровь на анализ так, чтобы она ни о чем не догадалась.

      – За это не беспокойтесь. Но если ваша дочь будет опаздывать каждый раз, я не смогу с ней работать.

      Нейман был достаточно далеко, на другом острове, в сорока милях, под надежной защитой военных. Он мог чувствовать себя защищенным. Мог. Но когда Андрулеску