Эффект бабочки. В. В. Кадыров

жить будет! – бодро отозвался Олег. – Скажу больше, дня через два на ноги поставим. Ранение не опасное, он в сознании. Дать ему трубку?

      – Нет, нет, не надо! – замахал рукой Володя, развернув телефон к себе. – Я же тебе говорил, Олег, он из прошлого! Я не шутил! Его подготовить нужно.

      – То-то он удивляется, глядя на наше медицинское оборудование. Говорит, в жизни не видел таких больниц!

      – Ладно, Олег, позже свяжемся!

      Володя выключил телефон и взглянул на Марию. Она сидела напряженная, ушедшая в свои мысли. Володя кивнул Василию, и тот наполнил рюмки.

      – Ты, Маша, не переживай. Ты же не думала, что товарищ Сталин – бессмертный? – мягко спросил девушку Володя.

      Она подняла на него глаза, полные слез.

      – Не о таком будущем мы мечтали, – тихо ответила она. – Мы думали, люди станут счастливыми, справедливыми, все государства объединятся, не будет войн и вражды…

      – Ну да, сотрутся различия между городом и деревней, между физическим и умственным трудом, между мужчиной и женщиной, – горько пошутил Володя. – Нет, Маша, жизнь оказалась совершенно непредсказуемой штукой. Но это жизнь, и в ней иногда нужно выживать. Деньги, Маша, никто еще не отменил! И мы вынуждены их зарабатывать!

      – Так вы, Владимир Иванович, наверное, уже на пенсии? И Василий Васильевич?

      Володя поморщился: упоминание о возрасте несколько задело его самолюбие. Он ощущал себя еще вполне молодым человеком. Ну пусть не молодым, но, по крайней мере, «мужчиной в самом расцвете сил», как говорил Карлсон, герой, рожденный фантазией известной детской писательницы Астрид Линдгрен.

      – Знаешь, Маша, нельзя сказать, что мы стали жить хуже, чем при Союзе, – начал говорить он, жестикулируя. – Мы можем путешествовать по всему миру, но для этого нужны немалые деньги. Есть относительная свобода, но стало опасно жить! Вообще многое изменилось с того времени,

      в котором ты живешь. Одни страны исчезли, другие появились. Многие колонии обрели независимость, но войны и религии остались. И чем дальше, тем их все больше и больше!

      – Войн или религий? – не поняла Мария.

      – И того, и другого, – с горечью констатировал Володя. – Россия опять, как и семьдесят лет назад, практически в полной изоляции оказалась. Все ополчились на нее. А на пенсию, Маша, можно только ноги протянуть, а жить нельзя.

      – Володя, прекрати ей мозги заплетать! – вмешался Василий. – Ей это надо? Пусть нормально поест, отдохнет от войны. А ты тут со своими разговорами!

      – Мне все интересно! – отозвалась девушка. – Только я думаю о наших мальчишках. Как они там? Немцы новую атаку затевали, когда вы нас с Борисом сюда забрали…

      Неожиданно Василию показалось, что силуэты Володи и Марии начали расплываться, а сквозь привычную обстановку кухни, ставшей вдруг полупрозрачной, показались очертания недавно виденного поля боя. Его тело непроизвольно напряглось от предчувствия мощных взрывов, и ощущение смертельной опасности холодом сковало