Родиться в небесах. В. В. Кадыров

У них нет родины. Вся земля их дом!

      Анатолий Федорович кивнул с серьезным видом и продолжил свой рассказ:

      – Насчет птиц ты прав. Цыгане только свои законы признают, им даже советские были не указ. Как-то в конце 60-х годов издали приказ, запрещающий кочевую жизнь. В колхозе дома для цыган построили за счет государства, раздали семьям. Так они шатры во дворах поставили и в них жили. Даже зимой в дома не перебирались. Еду на кострах готовили.

      А однажды у них какой-то праздник был. Разодетые мужчины сидели на коврах, расстеленных прямо на земле, а женщины подносили им напитки и еду. Мы с пацанами тогда на речке загорали на противоположном берегу Баксана, и нам хорошо видно было всех их пиршество. Сначала все шло чинно, а потом мы услышали страшные крики и увидели, как несколько человек, зажав в вытянутых руках ножи, кружат вокруг крупного мужика, в руках которого сверкал большой топор. Драка была нешуточная. Нападавшие рассекали воздух клинками ножей, стараясь достать оборонявшегося мужика. Но тот быстро парировал топором их выпады и наносил ответные удары. В течение короткого времени на земле уже лежало несколько неподвижных тел. Ужасные крики леденили кровь и заставляли в страхе сжиматься сердце. Побоище кончилось так же внезапно, как и началось. Раздался вой милицейской сирены, которому вторило завывание сигнала машины скорой помощи. Видимо, кто-то из соседей успел позвонить в милицию. Когда показались сами машины, на берегу уже не было ни одного человека. Цыгане мигом скрылись в своих шатрах, прихватив с собой пострадавших в драке. Из машин выскочили милиционеры и направились к шатрам. Следом за ними шли врачи.

      Из шатров вышли мужчины и встали на пути прибывших. Из их толпы отделилось несколько пожилых цыган во главе с представительным, богато одетым вожаком. Он твердо потребовал, чтобы ни милиция, ни врачи не вторгались на их территорию. Больше часа представители власти пытались пройти к шатрам, но цыгане решительно стояли на своем: «Ничего не произошло, мы сами разберемся!» Из шатров не доносилось ни звука. И только когда милиционеры и врачи уехали, по цыганскому лагерю разнесся горестный плач: женщины оплакивали погибших.

      А через неделю, проснувшись, жители нашего села увидели, что все цветные шатры исчезли, словно их никогда и не было. Стояли лишь пустые дома, в которых цыгане так и не научились жить.

      – Цыган трудно назвать советским народом, – согласился я и добавил, подумав: – Хотя у меня есть друзья-цыгане, очень даже замечательные люди. Я не говорю уже о Сличенко. Его весь Союз знал.

      – Исключение только подтверждает правило! – многозначительно произнес Анатолий Федорович. – Оставим цыган, возьмем, к примеру, евреев. Тоже интересный народ. Вот ты скажи мне, почему все дети учились в одних и тех же советских школах, у одних и тех же педагогов, а еврейские мальчики оказывались умнее и способнее остальных? В чем дело: в воспитании или в генах?

      – А мне кажется, что и неевреев умных было много, – пожал плечами