Магазин путешествий Мастера Чэня. Мастер Чэнь

кого?

      – Со стражи.

      – Ну вот почему это так – что бы ты ни сказал, я думаю о сексе?

      – Я помогаю тебе в этой беде как могу.

      – Я заметила. И особенно ценю, что тебе нравятся толстые женщины. И даже не отрицай, толстые. Вот смотри, это – безобразие. И вот это безобразие. Можешь даже потрогать лишний раз.

      – Если ты не прекратишь, мне придется пойти в море.

      – Вот и пошли.

      Дождь начинается снова, резиновые тапки скрипят и выворачиваются по дороге к слабо шуршащей от миллионов пресных капель соленой воде до серого горизонта.

      – Я знаю, в чем дело – она не человек, – сказала Алла, подбодренная легким, очень легким ланчем (после такого завтрака долго еще невозможно есть).

      – Молодец! Горячо! Горячо! Никогда еще Штирлиц не был так близок к разгадке!

      – Нет, ну серьезно – вокруг люди как люди, только сонные какие-то от этого дождя. А эта – ты посмотри, в ней же ничего естественного. Фигуры нет, под этим ее мундиром какие-то утягивающие трусы. Грим на физиономии как в цирке. А как она открывает эту свою жуткую пасть… У нее что, искусственная челюсть? И вообще, ярость, с которой она служит нам, клиентам, – это какое-то чистое зло.

      – Стоп, тебя понесло не туда. В ней нет ничего естественного: вот это в точку. Вопрос: что такое «ка»? И почему я в ответ говорю «кап»? Забыла мою подсказку?

      Алла задумалась. И скоро нашла ответ:

      – Потому что ты мужчина. И у тебя очень лохматая грудь, и живот тоже…

      – Стоп, мы обсуждаем серьезное дело. Правильно, потому что я – мужчина. «Ка» – частица вежливости в конце фразы или оборота. Для женщины. Она же – частица – для мужчины звучит как «кап». Сделала – сделал. Дэвошка, ты ведь филолог?

      – Нет, таки я – техасский рейнджер. Но тайская филология у меня в зачаточном состоянии. Знаю с сегодняшнего дня два слова. Вот эти. Итак, женская частица вежливости… И что? Зачем она орет ее, как хищная птица? Почему пасть распахивает и бросается на нас с тобой?

      Я торжественно молчал, поглядывая на металлическое кружево старого крыла отеля, эти крыши и навесы из стекла и металла, как крылья стрекозы. Шедевр колониального стиля в стране, не знавшей колониализма. Он, этот шедевр, напоминал о молодом Эйфеле, который еще не вернулся в Париж из французских колоний, из Ханоя, где спроектировал до сих пор стоящий там мост. Раньше здесь, где мы лежим, был не отель, а хуахинский вокзал, памятник архитектуры, и мы сейчас как раз там, где был край платформы. Вот только молотки, наверное, так не стучали… Что они там делают, в закрытом крыле отеля?

      – Ну? Почему она на нас бросается?

      – Потому бросается, что с яростью доказывает свою женскую сущность. И право говорить «ка» вместо «кап».

      – Что?

      – Оно не женщина.

      – А?

      – Трансвестит. Катой. Их тут полно. Жертва операции по смене пола. Здесь Таи- ланд. О катоях тут книги пишут.

      – Это и есть решение твоей загадки?

      – Конечно.

      – Офигеть, ка!..

      – А ты думала,