Проснуться живым. Надежда Первухина

просочилось в спасительную темноту комнаты.

      Викентий прямо-таки нечеловеческим усилием воли подавил в себе желание ринуться в сортир и извергнуть в унитаз съеденное за день.

      Степан продолжал звонить, а потом принялся барабанить кулаком по двери, сопровождая этот незатейливый процесс пошлыми намеками на то, что Викентий явно увлекся своей клиенткой сверх положенной ему государственной лицензии. Надежда выскочила в прихожую.

      При столь ярком свете Викентий видел ее впервые. Дьявольски хороша. Воистину дьявольски. Несмотря на то что сегодня на ней просторное, драпирующее все соблазнительные выпуклости длинное платье-хитон цвета сливочного мороженого.

      – Вы напугали мою служанку, – упрекнула Викентия Надежда.

      – Скорее, она напугала меня своим видом, – усмехнулся тот, стараясь дышать глубоко и ровно, как на учебной медитации. – Так вы позволите войти моему другу? Все-таки прошу не забывать, что вы находитесь на моей территории.

      – Да. Извините. Я погорячилась. Но ваш друг должен дать слово, что никому и никогда…

      – Не волнуйтесь. Даст.

      Едва переступив порог квартиры, Степан принялся виртуозно материть бессовестного Викентия за то, что тот непростительно долго не открывал ему дверь.

      – Это моя вина, – сказала Надежда из глубины коридора.

      Степан очень долгим взглядом посмотрел на девушку, а затем церемонно поклонился:

      – Прошу извинить-с! Отвык от дам-с! Вы восхитительны, графиня!

      – Она не графиня, – встрял Викентий. Начало разговора ему не нравилось. Не деловое какое-то начало.

      – Почем ты знаешь? – возмутился Степан. – У меня прирожденный нюх на древнюю аристократическую кровь! Представь меня графине, бастард несчастный!

      – Надежда, это и есть мой друг Степан. В дружеском обществе он обычно откликается на кличку Гремлин.

      – Хорошо, я учту. – Надежда поправила платье на плече жестом античной богини.

      – Надежда, о, пардон, графиня, я буду с вами откровенен, – напуская на себя светский лоск, изрек Степан. – Вы мне нравитесь. А вот этот отвергнутый даже обществом домохозяек маг не нравится вовсе. Зачем вам он? Вы думаете, он сумеет вам петь мадригалы?…

      – Он сумеет сделать то, что мне в данный момент необходимо, – холодно отрезала Надежда, с равнодушным презрением отвергая неуклюжие попытки Степана поухаживать за нею.

      – Идемте в гостиную, – со вздохом пригласил всех Викентий. – Только тебя, Степан, предупреждаю: там темно и даже страшно. Потому что у этой уважаемой леди состоят на службе три служанки со странностями.

      – То есть? – удивился Степан.

      – Видимо, они из породы вампиров, – пояснил Викентий. – Выглядят какими-то несвежими и боятся света.

      – Вовсе они никакие не вампиры, – усмехнулась Надежда. – Взрослые люди, а городите чушь. Просто они взяты из племени, где почти все больны особой формой светобоязни. А что касается их внешнего вида, то это редкое заболевание вроде ихтиоза, его этиологию как раз пытался выяснить Луи… Давайте лучше о деле.

      Сидеть