Умру вместе с тобой. Татьяна Степанова

брови. И встала со скамейки. Они пошли рядом. Прохоров снова забыл про полотенце.

      – Вы в отпуске здесь?

      – Нет… то есть дни свободные. Выпали.

      – А у меня неделя от отпуска.

      – В магазине сказали – вы в музее работаете.

      – Да. А вы любите музеи?

      Прохоров молчал. Афия поглядывала на него искоса. Она была его старше. Гибкая, как тростник. Сильная. Чернокожая… Он все время повторял это про себя. Было что-то двойственное в том, какие эмоции вызвало в нем это слово – чернокожая… полукровка…

      У ее калитки они распрощались в тот июльский вечер. И в ту ночь Прохоров глаз не сомкнул. А утром сел в машину и рванул в Солнечногорск. В самый дорогой винный магазин. Попросил у менеджера подобрать две бутылки красного – «классного, дорогого, самого лучшего, чтобы не стыдно было».

      И день он этот не помнил совсем – все плыло как в тумане. И не подглядывал он за ней больше. А когда снова волшебные сумерки спустились с неба и все стало таким призрачным, таким романтичным – даже старый покосившийся сарай, оставшийся от прежних жильцов, даже разбитая дачная дорога, даже столбы с провисшими проводами и эти чертовы ласточки, ласточки, ласточки, что чертили небо, охотясь за мошками. Когда все стало таким неповторимым, уникальным, незабываемым, он побрился, надел чистую футболку, брюки цвета хаки, и не надел под них белья, как это делают в спецназе.

      Он забрал бутылки и пошел к Афие. Она заметила его у калитки с крыльца. Спустилась, открыла, улыбаясь.

      – Добрый вечер, Глеб.

      – Вот… ну… вечер теплый. – Он путался в словах и робел и одновременно глядел на нее с вызовом. – Вот… тут у меня вино… вроде неплохое, сказали. Мы соседи… как-то надо отметить знакомство.

      – Проходите, садитесь. – Она кивнула на дачный плетеный диванчик и стол под яблоней. – Вечер и правда чудесный. Я принесу фужеры.

      Прохоров садиться не стал. Он достал из кармана защитных штанов швейцарский нож со штопором. И открыл обе бутылки. Афия вернулась с бокалами.

      – О, какое вино. Бургундское… апелласьон. У вас тонкий вкус, Глеб.

      – Не хвалите. Пока не попробовали. – Он смотрел на нее в упор.

      Она отвела глаза. А он разлил вино по бокалам. Они выпили.

      – Хорошее вино.

      – Вы одна здесь?

      – Одна. Подруга приезжала на свою дачу на выходные. Она славная, такая добрая. Но я устаю от нее смертельно. Надо постоянно разговаривать. Она не умеет молчать. Болтает, болтает…

      – Я умею.

      – Да? А что еще вы умеете?

      – Многое.

      Она улыбалась ему. А он сходил уже по ней с ума. Он ощущал аромат ее кожи.

      – Вы спортом раньше занимались?

      – Нет… так, ерунда. Качалка в клубе.

      Она окинула его взглядом. Он налил им еще вина. И они снова выпили.

      – Так чем вы занимаете в жизни?

      – Так… разное. То то, то это.

      – И многое умеете?

      – Да.

      – А что, например?

      Прохоров поставил бокал с вином на дачный столик. Шагнул к ней, как в омут. И обнял ее за плечи.

      – Я…