Умру вместе с тобой. Татьяна Степанова

А это род с пятисотлетней историей. А этот подонок называл ее черножопой. И в конце концов убил ее там, на озере.

      – Вы обвиняете вашего соседа по даче в убийстве своей подруги? – спросил Миронов.

      – Да. Да, да, да! А вы, полиция, слушаете мои обвинения. И толчете воду в ступе вместо того, чтобы объявить его в федеральный розыск. И думаете, я не знаю почему? Потому что он вам, возможно, не по зубам. У него связи. Покровители. Он из тех, кого вы предпочитаете не трогать, что бы они ни делали в последние годы – обольют ли выставку мочой, изобьют ли какого-то несогласного, явятся ли в кинотеатр срывать показ фильма. Вы их только пожурите легонько и отпустите – что я, не знаю, что ли? Это же на виду. Как полиция обходится с этими подонками сейчас. Ну, вроде ничего такого – подумаешь, облили картины мочой. Но это же из патриотических побуждений. А то, что они – фашисты… А кто тогда фашисты, если не они?! А вы – полиция – бездействуете. Вы забыли, что служите закону. Вы просто трусите. И ваше начальство трусит. И вот теперь – убийство. Афия поплатилась жизнью только за то, что не спала с этой расистской мразью. Что она единственная из всех – она, черная русская, в отличие от всех вас, белых русских, отважилась бросить прямо в глаза ему – этому подонку, что он фашист и что она его презирает и не боится.

      В этот миг послышался шум мощного мотора. Из-за поворота показался громоздкий черный «Гелендваген». Глаза Полины Журавлевой расширились. Она оттолкнула с пути ошеломленную Катю и бросилась прямо наперерез сундуку на колесах, за рулем которого сидел мужчина.

      Старший лейтенант Миронов ринулся за ней следом.

      Глава 8

      Ошейник

      Черный джип резко затормозил – еще пара сантиметров, и он ударил бы Полину Журавлеву крылом.

      – Сдурела, что ли?!

      Катя, подбежавшая к машине, увидела за рулем мужчину – крепкого, на вид гораздо моложе Афии, бритоголового, с двойным подбородком и голубыми глазами – фарфоровыми, во взгляде что-то одновременно и младенческое, и холодное.

      – Выходи из машины. Будь мужчиной. – Журавлева оперлась на капот. – Эй, вы, слушайте мои официальные обвинения. Я даю показания против него – я обвиняю его в убийстве моей подруги Афии Кофи Бадьяновой-Асанте.

      Бритоголовый парень в джипе заморгал, высунулся из окна.

      – Пьяная, что ли?

      – Афию убили.

      – Я… ты что несешь?!

      – Выйдите из машины, – приказал Владимир Миронов. – Мы сотрудники полиции. Расследуем убийство вашей соседки Бадьяновой-Асанте. Назовите свое имя и фамилию.

      – Прохоров Глеб. – Бритоголовый вышел из джипа. – А это… она убита?

      – А то ты не знаешь. – Журавлева еле сдерживала себя. – Что ты строишь из себя?

      – Заткнись ты! Скажите, чтобы она заткнулась.

      – Это ты ее убил, урод! Фашист!

      – Заткнись ты, либеральная шлюха!

      – Твои дружки это писательнице Улицкой кричат. – Журавлева стиснула кулак. – Это не оскорбление, это комплимент из