Лети, ведьма, лети!. Надежда Первухина

в предысходном состоянии. Она может разложиться прямо сейчас! Остановите допрос!

      – Но я должна знать, как выглядел убийца!

      И тут кадавр заговорил совсем другим голосом – на латыни, да еще голосом доброй нянюшки, рассказывающей на ночь сказку послушной детке:

      – Хочешь знать, как я выгляжу? О, это очень просто. Мой лик блещет любовью и красотой – голубые глаза наполнены светом, лоб дышит мудростью, губы исторгают лишь благословения. Одежда моя – светлые ризы смирения и добродетели. В руках я несу белоснежные лилии рая – они предназначены для тех, кто хранит Иисуса в своем сердце. Ноги мои чище, чем золото, ибо они никогда не ходили по стезе порока. Тело мое чисто и драгоценно, ибо никогда не знало скверны и погибели. И белые крылья мои светлее солнечного света, потому что благодаря им я спешу исполнять волю Всевышнего. Нет во мне греха, и потому имя мне – ангел.

      Кадавр выговорил все это и медленно лег не стол. Глаза его закрылись. Запах тления сменился каким-то морозным запахом, видимо, кадавр вернулся в свое исходное состояние.

      – Восставление закончено, – подтвердила Мелинда. – Если сейчас попробовать снова ее восставить, она просто разложится.

      Я ошарашенно молчала.

      – Госпожа? Госпожа?

      Я пришла в себя:

      – Мелинда, я не понимаю. Она дала нам описание ангела!

      – Совершенно верно. Я могу вас озадачить еще больше: на прошлом восставлении она не произносила ничего подобного. Выходит, что это описание предназначалось только для вас?

      – Этого не может быть! И потом, как здесь замешан ангел? Ангелы, да простят меня все святые, не вмешиваются в дела ведьм! И наоборот!

      Мелинда развела руками:

      – В разрешении этой загадки я ничем не могу вам помочь, Госпожа. Неб, Честер, отправьте тело обратно в ледник. Я должна проводить Госпожу.

      – Погодите, а руки где-нибудь я могу помыть?

      – Да, конечно. – Мелинда подошла к стенной панели и легко сдвинула ее в сторону. За панелью оказался вполне современный санузел. Я мыла руки так долго, что за это время Неб и Честер уже успели унести кадавр из комнаты восставления. Но мне все равно казалось, что холод от прикосновения к мертвому телу навсегда въелся в мою кожу.

      8

      Мелинда легким покашливанием напомнила мне, что пора идти. Я закрутила кран, высушила руки бумажными полотенцами и сказала:

      – Извините, что задержала.

      – Ничего, – улыбнулась Мелинда. – Все, кто проводит обряд впервые, потом долго моют руки. Это признак.

      – Признак молодости и неопытности?

      – Если хотите, да. Но вы провели обряд замечательно. Кадавр сказал вам больше, чем ранее проводившему сеанс аниматору. А теперь идемте.

      – Да, боюсь, меня уже хватились во дворце.

      Я набросила меховую накидку, Мелинда облачилась в свое манто, и мы отправились наверх. Когда мы вновь оказались в шелково-шкатулочной приемной Мелинды и сняли меха, она предложила мне:

      – Может быть, еще кофе? С капелькой бренди?

      – Нет, я и без того, похоже, перевозбуждена.

      – Я провожу вас до поста, –