Признак высшего ведьмовства. Надежда Первухина

ушла на небо, в чернильные тучи, прекрасная серебряноглазая Фарида, заявив прежде, что теперь ее помощь и совет соединившимся племенам не надобны, но, случись такая нужда, она вернется с небес и поможет, и рассудит, и спасет…

      Но, видно, благодаря особой небесной милости объединенная община, назвавшая себя яроверами (куда благозвучней звучит, нежели «мукузины чада»), жила без особых нужд и треволнений. И стойко противилась всякому вторжению любых проявлений цивилизации, будь то солдаты царской армии, миссионеры церкви либо какой-нибудь секты или (позднее) революционно настроенные братишки с ленинскими декретами в башке. Однако ведь не в полной пустыне яроверы жили. К тому же осваивать тайгу и без них нашлось немало желающих. Так что как ни прячься в глуши, как ни гони от себя непотребную цивилизацию, а все выходило, что придется с цивилизацией смириться. В двухстах верстах от поселения яроверов сначала был заложен, а потом и вырос небольшой, но энергичный городок Щедрый. Городок Щедрый со временем обзавелся пригородами, поселками, деревнями, население его уже всерьез тревожило таежный покой яроверов. Старейшины общины тогда даже стали подумывать о том, уж не дать ли настырным соседям огненного вразумления, но тут было новое знамение. В общину снизошла с небес неизменно прекрасная серебряноглазая дева Фарида и повелела соблюдать мир и терпимость. Только один завет положила пламенная дева: никоим образом не допускать в общину тех, кто верит в распятого и носит на своем теле крест… Уж этот-то завет соблюсти было легко, решили общинники. И так оно и было до поры до времени…

      До той самой поры, пока в семье яроверов Потаповых не родилось страшное и непотребное чадо.

      Беда-то была в чем. Сорокалетняя Руфа Потапова, огнелюдица в энном поколении, доселе благополучно родившая в разные годы мужу двух сыновей и дочку, неожиданно вновь оказалась в тягости. Старшие ее дети выросли на радость и загляденье всей общине – в них зримо проявлялась древняя огненная сила, а значит, лежало на чадах благословение Дочери-Творца. Сынки Руфы безо всяких спичек взглядом могли запалить хороший костер, ладонями высушивали и выглаживали мокрое белье – никакого утюга не надо (кстати, об утюгах и прочей технике: яроверы ее не принимали. В их большой деревне под названием Огнево не было также и электричества. Зачем оно им, когда многие из жителей своими глазами могли освещать дом не хуже стоваттной лампы). Словом, такие дети – радость и гордость матери. А дочка и вовсе чудесная получилась – как распознала то старейшина Деревни мать Фламия, у девочки была редкая способность не только исторгать из себя пламя, как обычное, так и невещественное, но и забирать в себя всякое пламя извне. Случись пожар, девочка погасила бы его, втянув в себя огонь, как улитка втягивает в голову свои рожки…

      И вот Руфа забеременела вновь. Это было неожиданностью и для нее, и для мужа Маркела Потапова – человека не местного, приезжего из щедровского совхоза Кривая Мольда. Был Маркел когда-то первый