Чистая вода. Валерий Дашевский

восемь. Не у меня, у города.

      – Вот как, – сказал я.

      – Да, – сказал Пахомов. – Именно так.

      – Выходит, не будь я молодым специалистом и начни с вас, вы не приняли бы меня на работу начальником станции?

      – Разумеется, нет, – сказал Пахомов.

      – Знаете, я, пожалуй, сяду, – сказал я ему.

      Я обошел стол для совещаний, пододвинул себе стул и сел.

      – Так вы считаете, что я не подхожу для этой работы. Но почему?

      – По всем статьям.

      – Вы не могли бы выразиться яснее?

      – Послушайте, – он вынул из нагрудного кармана пиджака карандаш и постучал им по крышке стола. – Прежде всего, вы не электрик. У вас, насколько мне известно, диплом сантехника. Это не главное, можно переучиться. На шестой станции за последние два года сменилось несколько начальников. Мне нужен туда человек, скажем, на десять лет. Вы не будете там работать.

      – Десять лет? – переспросил я. – Вам не кажется, что дать обещание на десять лет вперед, по меньшей мере, опрометчиво?

      – Вот-вот. – Он постучал карандашом по столу. – В том-то и дело.

      – Ловко, – сказал я и почувствовал, что кровь приливает у меня к лицу. И я подумал: «Поспокойнее. Один бог знает, сколько тебе с ним работать». И тут же услыхал свой голос так, будто он шел со стороны: – Так вот за чем остановка – чтобы я пообещал проработать у вас десять лет? Но я еще не узнал, есть ли у вас премии. Что, если сто двадцать рублей мне маловато? Я не спросил, какой у вас рабочий день. Что, если он ненормированный? А как обстоит дело с жильем? Вдруг у вас ждут квартиру до седых волос? Но я промолчал и на этот счет. Зато с места в карьер я должен обещать работать у вас до пенсии. Это можно пересказывать как анекдот, вы не находите?

      Я поднялся и пошел к двери.

      – Одну минуту! – сказал Пахомов. Я обернулся. Он засмеялся и снова постучал карандашом по крышке стола.

      Я прислонился к дверному косяку.

      – Премия у вас – двадцать пять процентов. – Стук! – Если перевыполните план. – Стук! – Рабочий день ненормированный. – Стук! – Очередь на квартиру – двести шестнадцать человек. – Стук!

      – Я оставлю заявление секретарю, – сказал я. – Могу приступить к работе с завтрашнего дня. Если надумаю уволиться, дам знать.

      Я вышел из кабинета и затворил за собой дверь.

      Следующий день выдался более спокойным. Я даже изловчился позавтракать в столовой возле гостиницы и около девяти утра прибыл в трест – с полным желудком и с легким сердцем. Погода стояла – лучше не придумаешь, вот только солнца не было. И в тресте было подозрительно тихо, как в институте, когда все разъехались на каникулы. Даже у Олега Дмитриевича вид был спокойный, доброжелательный и умиротворенный. Когда я заглянул к нему в кабинет, он сказал:

      – Присаживайся. Уже побывал на станции?

      Я ответил, что нет.

      – А ты хоть знаешь, где твоя станция находится?

      – Нет, – сказал я.

      – Неплохо для начала. – Он усмехнулся. – Через