В бой идут… Книга вторая. Сергей Волчок

отсмеялся (мы, памятуя о судьбе Митрича, даже не улыбнулись), а затем даже заговорил как вполне нормальный человек:

      – Да уж, признаюсь как на духу – понравились вы мне. Сперва слухи дошли, потом логи от скуки почитал, а потом даже видео из архива поднял с момента вашего появления в игре. Блин, военный, у тебя такая рожа была с этим яйцом – я реально чуть не сдох со смеху. Но вообще вам, конечно, черт ворожит. Вот откуда вы могли знать, что меня в почётную ссылку сошлют именно в эту локацию и я начну вам немного помогать? Совсем чуть-чуть, в рамках баланса и своих возможностей? Ладно, сойдемся на том, что вы зарабатываете очко за правильный ответ и получаете возможность задать вопрос. Аск ми, плиз, бэби[14]! Е, е!

      Светлана напряглась, в ее голове явно с дикой скоростью прокручивались варианты, но опять все испортил Митрич:

      – Так ты что – админ, что ли, здешний? Это ты нам квесты давал? – поинтересовался он противным скелетоновским голосом.

      – Админ?!

      (Нет, не так)

      – АДМИН?! – взревел старик, – Ты назвал меня АДМИНОМ?!

      В гневе хозяин был страшен. Его лицо налилось кровью как буряк, из ушей, казалось, вот-вот засвистят струйки пара. В довершение всего он вдруг начал увеличиваться в размерах, явно косплея Хоттабыча в знаменитой сцене в кафе[15].

      – Может, ты меня, – прогремел он откуда-то сверху, – еще и «КОМПЬЮТЕРЩИКОМ» назовешь?!

      Если бы я не знал, что у скелетов нет слюны – поклялся бы, что Митрич нервно сглотнул. А волшебник меж тем орал уже нечто запредельно громкое, но малопонятное:

      – Аз есмь протопоп, а не роспоп! Дитя, али не разумеешь, яко вся сия внешняя блядь ничто же суть, но токмо прелесть и тля и пагуба? Аз проидох делом и ничто ж обретох, но токмо тщету[16]!

      Затем он выдернул волос из бороды и принялся рвать его, что-то бормоча себе под нос. Точно, на «Хоттабыче» повернулся. Но тут вдруг подал голос Митрич:

      – Слышь, ты, пес смердячий! Пошел ты нахрен! Если ты ждешь, что я сейчас начну, как режиссер Якин, бормотать про житие мое и иже херувимы[17] – ты зря ждешь. Не приучен я в ногах валяться и туфли целовать. Хочешь казнить – казни, переживу. В скелета превратишь – скелетом поиграю. Нам, татарам, наплевать: отступать – бежать, наступать – бежать!

      Волшебник задохнулся от негодования, шумно втянул в себя воздух и вдруг завис в таком положении. Несколько секунд стояла мертвая тишина, потом хозяин выдохнул, стремительно уменьшился в размерах и звонко хлопнул Митрича по плечу:

      – Смелый, прощаю.

      Мы все тоже выдохнули.

      ***

      – Так ты что завелся-то?! – не унимался Митрич. Его собеседник помрачнел, но тем не менее ответил:

      – Да забей! На работе проблемы. Задолбали, гниды, нервы до лохмотьев измотали уже! Скоро кусаться начну.

      Вновь повисло тягостное молчание. Хозяин сидел, свесив голову, и, казалось, о чем-то глубоко задумался. Мы тоже притихли.

      – Да пошли они нахер! – вдруг вынес вердикт Селим, – Пенсия так пенсия, вон, на пенсии тоже люди живут. Прав вояка – если до сих пор жопы целовать не