Неуловимые тени. Сергей Бакшеев

собрала дорожную сумку, поставила варить кашу, взялась за фен – и теперь испорченная кастрюля отмокает в раковине.

      Зато прическа получилась отменной. Волосы у нее короткие, им важно придать правильную форму, чтобы сзади добавить объем. Выбрала серьги, золотые капельки с камешком, визуально удлиняют скулы, шею – то, что надо.

      Пока вертелась у зеркала, Марат оценил, «приласкал» недобрым взглядом:

      – Прихорашиваешься для полковника?

      – Я, по-твоему, должна выглядеть зачуханной?

      – Ты знаешь, что про него говорят?

      – Умный и проницательный.

      – Что ему никто в юбке еще не отказывал.

      – Я надену брюки, Валеев. Лучше позвони оперативникам.

      Из спальни, как приведение, появилась бледная Настя с телефонной трубкой в безвольной руке. Вчера бедная девочка выплакала все слезы.

      – Ну как? – с надеждой спросила Елена.

      – Тренер сказала, что форму изготавливали под заказ в Китае. Запасной нет. Без формы с фамилией на международные соревнования меня не допустят. – Потухший взгляд девочки заметался от Марата к Елене в надежде на чудо. – Нашли?

      Валеев опустил руку с мобильным телефоном и мотнул головой. Он только что разговаривал с оперативниками из отделения, на участке которых произошло ограбление.

      – Но вы же сыщики, сделайте что-нибудь! – сорвалась на крик Настя.

      И Елена убедилась, что по поводу всех выплаканных слез она, пожалуй, ошиблась. Сделала шаг, чтобы обнять плачущую дочь, но та заранее отмахнулась:

      – Меня исключат из сборной. Из-за тебя!

      Елене нечего было сказать в свое оправдание. Она принялась ожесточенно тереть щеткой подгоревшую кастрюлю, а Марат не решался сесть за стол.

      Семейную «идиллию» дополнил приход Ольги Ивановны, мамы Елены, жившей в соседнем подъезде. В отличие от примолкших членов семьи пожилая женщина слов не жалела.

      Она явилась в боевом настроении:

      – Довели ребенка, постарались. Спасибо, люди добрые. Теперь уезжаешь? Ну, конечно, работа для тебя важнее, чем здоровье дочери. Про себя я вообще молчу. Две машины под окнами, а я в поликлинику таскаюсь, даже если ноги не ходят.

      – Мама, – попыталась остановить словесный поток Елена.

      – Я уже не мама, а бабушка. И вот, что я решила: ты уматывай, куда хочешь, но Настя здесь не останется. Она будет жить у меня. – Ольга Ивановна косо взглянула на Марата: – Нельзя взрослого мужчину оставлять наедине с девочкой.

      – Да я же… – возмутился Марат.

      – Кто ты? Кто? – злорадно прервала его Ольга Ивановна. – Ни сват, ни брат, ни муж, ни отец. Я телевизор смотрю, знаю, что мужики вытворяют.

      – Приятного просмотра, Ольга Ивановна, – процедил Марат и направился к выходу, так и не позавтракав.

      Последнее слово, как обычно, осталось за потенциальной тещей:

      – Сначала сумку найди, а потом на пироги приходи! – крикнула она вдогонку.

      Елена покидала квартиру с тяжелым