Инфаркт. Громов Л. Громова Е.

но в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Темно, тихо, отчего-то проснулась, глаза открывать не хочется, засыпаю… Нет, что-то не так, поворачиваюсь на бок и вижу в сумерках спальни, на краю кровати ссутулясь, сидит муж.

      – Снова спина? – спрашиваю сонным не ворочающимся языком. Не отвечает.

      – Коль, спина болит? – обычно он в молчанку не играет; этим я скорее грешу, когда обижаюсь.

      – Не-ет, – как-то сдавленно отвечает он и опять молчит.

      Прошло несколько секунд, Коля резко всем весом откидывается навзничь на кровать, едва не задев меня. Весовые категории у нас разные, я слегка отпрянула:

      – Придавишь меня, не балуйся.

      Тихо, что-то не так. Он не смеётся, уставился в потолок. Это не шутка, но что-же?

      – Тебе плохо? Молчит. Сон испарился, я вскакиваю на корточки около его подушки.

      – Что мне сделать, вызвать «Скорую»? Молчит. Через несколько секунд:

      – Да-а, – слабым голосом. Вскакиваю с места, вылетаю в прихожую, звоню, голос срывается от страха… Возвращаюсь в комнату, он неподвижно лежит, кажется, кожа бледнеет. Поворачивается ко мне и тихо говорит, —

      – Лен, я умираю…

      Рассудок цепенеет, всё, что могу вымолвить, —

      – Нет, нет, нет…

      – Да-а, прощай, я люблю тебя, —

      – Нет, нет, нет, я тебя не отпущу, не отдам, нет…

      Возьми себя в руки, надо что-то делать, говорить, —

      – Сейчас врачи приедут, сейчас, потерпи, сейчас, скоро…

      Приехали быстро: раннее утро, улицы пусты, – слава Богу.

      Спросили, что я давала. Я не сразу поняла вопрос, —

      – Ничего не давала.

      Померяли давление, сделали кардиограмму, поставили укол. Врач спросила, стало ли легче, Коля отрицательно покачал головой.

      – Это инфаркт, – Коля то ли спрашивал, то ли констатировал, —

      – Я так и знал, я люблю тебя.

      Неожиданно врач послала меня к водителю Скорой за «оранжевым чемоданчиком».

      – Он знает.

      Я с мировым рекордом преодолела четыре этажа вниз, у подъезда стояла «Реанимация». Рассвело. Я в одном халатике, тепло, – середина лета. Сбивчиво объясняю просьбу врача, – оказалось, что водитель не в курсе:

      – Какой чемоданчик, ничего не знаю.

      Меня охватил ужас, – опоздают, не помогут, – водитель что-то сказал себе под нос, взял чемоданчик и не спеша прошёл в подъезд. Я снова взлетела вверх, – где-то слышала о возможностях человека в критической ситуации, действительно усталость отключается совсем.

      Войдя в спальню увидела, что врач с равнодушным видом стояла над Колей, мои опасения усиливались:

      – Им всё равно, – подумала я.

      Коля тихо о чём-то попросил врача.

      – Дайте судно.

      – Что? Нет у нас…

      Лицо медика выразило брезгливость, я выскочила в ванную, там после ремонта осталось корытце, принесла его.

      – Нет, уже не хочу, – сказал Коля.

      Пришёл водитель, увидев инструмент, врач как-то нехотя:

      – Не тот, что ты не знаешь?

      Я готова была наброситься на них, кричать, но сдерживала себя, – есть ещё надежда, помогут. Врач с медбратом пытались ставить капельницу, не находили вену; я – тихо умирала от страха в углу комнаты.

      – Он такой тяжёлый, вызывай вторую машину.

      – Будете увозить, – надежда шелохнулась в сердце, – А куда?

      – В реанимацию.

      Этого слова я испугалась.

      Приехала вторая «Скорая» с медбратом, Колю взвалили на носилки; я, чтобы не мешаться в дверях, – отошла в сторону.

      Когда вслед за ними я вышла на лестничную клетку, увидела торчащие из лифта голые Колины ноги.

      – Сейчас прищемят дверью.

      Как долетела – не знаю, но успела занести ноги в лифт, Коля скрючившись висел на руках мужчин, медбрат держал над его головой капельницу.

      Я ненавидела их больше всего на свете, разве так с больным можно? Лифт у нас совсем небольшой, и я была уверена, что они понесут его по лестнице. А если лифт застрянет? Ненавидела и надеялась на них одновременно.

      Сбежав по лестнице боялась не успеть увидеть мужа, вместо этого слышу, что машина даже не заведена. Ярость, ненависть, страх клокотали у меня в груди, – чего они ждут, ведь не успеют. Заглянула в машину. Коля одиноко лежал на кушетке, ни врача, ни медбрата, ни аппаратуры. Я была уверена, что реанимобили оборудованы…

      Постаралась улыбнуться, —

      – Коль, я сейчас оденусь и приду к тебе. Потом жалела, что не поехала с ним в чём была. Наконец машина завелась и нехотя без сирены поехала.

      – Всё равно успеют, спасут, спасут, – как заклинание твердила я.

      Перед уходом врач заходила в кухню, я вспомнила