Сибирский фронтир. Сергей Фомичев

искать не пришлось. Облачённые в остатки ветхих мундиров, они крутились возле церкви, в двух шагах от почтовой станции. Большей частью это были калеки – кто без ноги, кто без руки, а иные, что сохранили конечности в полном комплекте, пребывали в глубокой старости. Ветераны доживали деньки, зарабатывая мелким ремеслом или прося подаяния, и видели мало проку в обретенной свободе. Получив на круг горсточку меди, говорили с большой охотой. Межу воспоминаниями о каком—то по счёту крымском походе, где солдаты империи потеряли молодость и здоровье, они поведали о тяжёлой жизни в отставке и с явной завистью вспоминали собратьев, каким хватило ума пристроиться в полках. Становиться отставным унтером как—то сразу расхотелось. К тому же я понятия не имел, как добыть пресловутый «апшит».

      – А кому на Руси жить хорошо? – риторически вопросил я и отправился к пристаням.

      Спускаясь к Волге, я вновь приметил носатого парня. Тот оставил меня без внимания, о чём—то дотошно расспрашивая молодую женщину. Якобы по своим делам здесь оказался. Так я и поверил. Но спина больше не ныла, а я поумнел и в бега не ударился. Чёрт с ним, пусть следит – дырку в затылке не высверлит.

      На берегу мне улыбнулась удача. Среди матросов, травящих байки в ожидании то ли разгрузки, то ли погрузки, я неожиданно услышал знакомую мордовскую речь. Ну, народ—то мне не чужой, земляки можно сказать. Выудив из памяти пару аутентичных фраз, а из кармана фляжку с водкой, я быстро сошёлся с земляками. Оба они оказались крещёными, оба отзывались на Николая, оба поведали много интересного о собственной судьбе, в которой, как водится, отразилась эпоха.

      Кроме прочего выяснилось, что даже на Волге ещё существовал кое—где институт ясачных людей. Мордва, марийцы, чуваши частью платили подати как обычные дворцовые крестьяне, а частью платили ясак. Конечно, они почти не охотились за мехами – хорошего пушного зверя повыбили из волжских лесов столетием раньше, а потому их обязательства перед казной сводились к определённой службе или к добыче мёда.

      Так вот, договориться с князцами в этих ясачных анклавах, чтобы попасть в туземные списки, оказалось вопросом хорошей мзды. После чего, заделавшись туземцем, не составляло уже труда расстаться с только что обретённой семьёй и выйти из ясачных людей в мещане. Для этого следовало всего—навсего получить согласие общины (то есть всё тех же князцов) и выплатить определённую сумму отступных. А уж из мещан открывалась прямая дорога в купцы.

      Для полноты картины я решил потолкаться среди босяков, толпящихся возле трактира Василия Михайловича. И неожиданно нос к носу столкнулся с Копытом.

      – Ты—то мне нужен, – сказал я, сразу забыв о босяках.

      – Значит, повезло тебе. Я на недельку всего—то в Нижний заскочил.

      Лоточник улыбался вполне добродушно. Имел он отношение к давешнему нападению или нет? Сейчас я нуждался в помощи и ради неё оставил подозрения.

      – Значит,