Кошки не всегда молчат. Алекс Гарр

вот это тоже ваши родственники?

      Женщина прищурилась, рассматривая через толстые стекла очков фотокарточку, на которую показала Рике.

      – О да, милая, – вздохнула она. – Короткий палец ткнул в офицера и девушку, которую он обнимал за талию. – Это мои отец и мать.

      Рике чуть не уронила альбом. Отец Илзе Лунд – Морской Пёс???

      – Но… Как? – выдавила она.

      Илзе невесело усмехнулась.

      – Да, Рике, я и моя сестра – дети войны. Знаешь, кто это такие?

      – Краем уха слышала, – замялась Рике. Дети войны – это было что-то стыдное, из времен оккупации, о чем не говорят вслух в приличной компании.

      – Даже сейчас об этом не любят вспоминать. Мы – дети врагов. Детство было такое, что никому не пожелаешь… Но давай лучше сейчас не будем о грустном. Ты же хотела меня о чем-то расспросить?

      – А, да! Про оптический эффект!

      – Это вам учитель в школе рассказал? – Илзе сделала большие глаза. – Сейчас я тебе открою страшную тайну! Аура – это и правда оптический эффект!

      Она дробно засмеялась, будто сушеный горох в жестяной банке трясли. Рике уставилась на нее, приоткрыв рот.

      – Все, что ты видишь – оптический эффект, моя милая. Так и аура. На самом деле ты видишь не ауру, а этот оптический эффект. Но, – она подняла палец, – если будешь регулярно практиковаться, то мозг привыкнет к тому, что ты «видишь» ауру. И тогда остальные органы чувств начнут «достраивать» картинку, и «видение» поможет тебе взаправду видеть тонкие тела людей. И цвета, и болезни, и ещё многое. Ведь в театре же ты сама видела, а там некому было эти эффекты создавать. Не очень понятно пока? – улыбнулась она. – Ну ничего, со временем разберёмся.

      – Угу. – Глоток кофе. Кусочек вкуснющего печенья. – Скажите: а вот смотрю, у некоторых людей аура – я её ещё дымкой называю – над головой в такой конус превращается. Это тоже оптическое… эээ… или что-то необычное?

      – О, а говоришь, оптический эффект. – Илзе понизила голос. – Знаешь, Рике, думаю, что это тревожный знак. Я тоже в последнее время вижу таких людей. Не хочу пугать, но… У нас все разговоры сегодня скатываются к разным неприятностям. Расскажи-ка мне, что у тебя происходило.

      Рике рассказала и про поездку в Герресборг, и про Тормунда и его многогранного деда, и про то, как молодой Торссон напал на еддейских мальчишек. Наставница слушала, задумчиво кивая. При упоминании еддеев она оживилась.

      – Ты, значит, ему ссадину промыла и продезинфицировала. А он что?

      – А он меня на концерт пригласил. В Еддейский центр.

      – Ух ты! Замечательно! Симпатичный?

      Рике смущённо кивнула.

      – А этот Тормунд, говоришь, тебе тоже понравился? – Илзе подмигнула Рике.

      – Как понравился, так и разонравился! – разозлилась девочка. – Индюк тупой!

      – Ну, ну, не сердись. А на концерт сходи, потом расскажешь.

      Рике кивнула, спрятав глаза за чашкой. Она надеялась, что ее зардевшиеся щёки можно списать на тёплое печенье и горячий кофе.

      4

      Еддейский